Григорий Маляренко: «В моей первой пасеке были только дикие пчёлы»

Тогда он был всего лишь в пятом классе.

— По нынешним меркам — малец. А после войны-мужик.

Жили вдвоём с мамой. В Ильмовке Городнянского района (он и сейчас там). Отец не вернулся с фронта.

— Они были женаты всего 7 месяцев. Я родился в 42-м, отец уже воевал. Мама дала мне его имя. Ждала всю жизнь. Повторяла: в извещении написано - пропал без вести, это же не значит, что погиб.



Так и не вышла замуж.

И я ждал. Долго. Хоть и знал: война давно закончилась, все живые вернулись.

Очень трудным был 47-й год. И сейчас перед глазами: мама приходит с работы измученная, уставшая, юбка на ней вся обледенела. Холодно: дров почти не осталось. Есть нечего. И надеяться не на кого: мне нет и шести лет, и я — единственный в её жизни мужчина.

Бабушка (по отцу) умерла, дед женился на другой. Она едва успела обжиться, уже требует: отделяй невестку. Дед «оторвал» от дома трёхстенок, кое-как его достроили. Там мы с мамой и ютились.

Я видел, как ей тяжело. Злился на себя, что медленно расту и не могу выполнять мужскую работу. Помогал как мог. Мама уходила в своё звено, а я на промысел - воровать на колхозное поле. За это объездчик не раз избивал меня кнутом. Сумку с колосками тоже не раз отбирал. Зато когда удавалось донести её домой, я молотил колоски вальком, молол зерно на ручной мельнице, и у нас с мамой был праздник. Помню: она добавляла добытую мной муку в оладьи из цветков клевера. Были и другие: из гнилой картошки. Они так и назывались — гнилопецики.

В таких условиях детство заканчивается очень быстро. В пятом классе я уже вполне созрел для того,, чтобы иметь свою пасеку.

Рассказывает: мечтал о ней с малых лет. Скорее всего, это передалось от другого деда (по матери). Он был знатным пчеловодом. Имел 60 ульев. Но в наследство не оставил ничего. После того как его раскулачили и практически всё забрали, дед сильно загрустил и вскоре умер.

— Я так хотел иметь пчёл, что, когда услышал, что косари «выкосили» диких, сразу побежал их забирать. Это были земляные пчёлы. Чёрные с фиолетовыми и тёмно-коричневыми крылышками. Мохнатые. Мои первые. Потом я находил их на болотах. Сворачивал вместе со мхом и осторожно клал в заранее сделанный ящичек с отверстиями. Дома вырывал неглубокую - сантиметров 15 - ямку и ставил туда моё сокровище. Наприносил и темных, и светлосерых, и рыженьких.



— Говорят, дикие — очень агрессивные. Ходили искусанным?

— Наверное, не очень -иначе бы запомнилось. Как запомнилась боязнь проспать и не увидеть, как утром мои пчёлы вылетают из-под земли на облёт территории. Как переживал, когда они не возвращались. А особенно - когда пропадали в холода, тогда весной надо было идти за новыми.

— Дикий мёд пробовали?

— А то как же. Он очень ароматный. Тёмно-коричневый. Соты были прямо во мху. Правда, маленькие. Оторвёшь кусочек, сосёшь - в целом мире нет ничего вкуснее. Несу маме попробовать, радости нет предела - со своей собственной пасеки.

О домашних пчёлах можно было только мечтать: еле сводили концы с концами. Чтобы заработать, Григорий Ма-ляренко после седьмого класса пошёл работать. Устроился прицепщиком на трактор «Универсал». 5 числа каждого месяца в МТС давали зарплату, но каждый раз находилась более важная покупка, и пчёлы постоянно откладывались. Через год он вернулся в школу, чтобы окончить восьмой класс. А на пчёл со временем заработал другим путём: научился класть кирпичные печи, погреба. Купил рой в Ильмовке. Дрожал над ним. Ходил следом за опытными пасечниками: научите. Но они не очень хотели делиться своими секретами. Помня, как из-за этого переживал, Григорий Григорьевич ничего не таит от своих учеников, Они есть и в своём селе, и в соседней ВладимироБ-ке, и в Добрянке. А у самого для обоюдных советов и консультаций есть коллега — единомышленник (и даже однофамилец) Степан Иванович. Сдружились, когда работали (с 1999-го по 2007-й — пока существовала пасека) в местном СООО «Приграничное».

До этого были разные работы. Смеётся: на свиноферму — фуражиром — перешёл с кирпичного завода ... из-за любви. Нина (работала свинаркой) так пришлась по душе, что хотелось быть рядом с ней всё время. У Нины отец тоже погиб на фронте. Как и он, жила с матерью. Намаялась.

Свадьба была в апреле 1962-го. Ему-20, ей - 18. А через год молодой хозяин наконец осуществил свою давнюю мечту — купил в Белоруссии целый улей с пчёлами. За 45 рублей. С тех пор прошло 54 года. Поначалу пасека стремительно росла.

— Каким было максимальное количество?

— 35-40 ульев.

Чтобы основательно заниматься пчёлами, перешёл работать завклубом. Сначала — без образования (научился играть на гармошке ещё в седьмом классе), потом окончил Нежинское училище культуры. За хорошую работу, вспоминает, награждали поездкой в Москву — на ВДНХ.

Он и сейчас нередко достаёт старенькую гармошку. Садится на улице на лавочке и начинает играть. А соседские дети танцуют.

Или когда пробуют с женой свежий мёд на пасеке (она — во дворе возле дома). Едят без хлеба, ложками, и запивают водой. А потом Григорий Григорьевич растягивает меха, вспоминая мелодии их молодости — польки, сербиянки, «страдания».

На пасеке сейчас только 10 ульев (остальные продали). На большее у хозяина нет здоровья. Как-никак — 75.

— «Моторчик» подводит, — вздыхает. — А лекарство — на пасеке. Доза: столовая ложка мёда на стакан воды. Хорошо для сердца.

Детей мёдом наделяю. Продаю мало. Даже находиться возле пчёл — лекарство. Размеренный гул в улье успокаивает. Люблю смотреть, как они «танцуют», возвратившись с «разведки»: рассказывают, куда лететь за нектаром. А если бы вы видели, как осенью тащат за крылья трутней. Дескать, сделали своё дело -убирайтесь. Никто вас даром кормить не будет.

— Правда ли, что пчёлы не выносят запах перегара и сигарет?

— Говорят, что да. Хотя на себе не почувствовал. Потому что не пью. И курить бросил, когда женился.

А то, что обоняние у них очень развито - правда. Считается: различают и воспринимают запахи в тысячу раз сильнее, чем человек.

Поэтому дым, которым отгоняет пчёл, когда достаёт рамки из ульев, приятный и «вкусный»: от сжигания чебре-ца, полыни, мяты, мелиссы. Травы супруги заготавливают по нескольку мешков за сезон.

— Пчёлы этого заслуживают. Они трудятся весь свой недолгий век, говорит пасечник. — Рабочая живёт всего 42 дня.

О своих любимицах он может рассказывать часами.

— Есть кому передать опыт?

В ответ Григорий Григорьевич только вздыхает. Сын умер пять лет назад. Дочь живёт в Городне. Внуков - пятеро. Все уже мужики, но ни один не бредит пасекой, как он в их годы.

Надежда на зятя. Он дальнобойщик. Когда возвращается из поездок, помогает на пасеке, расспрашивает, учится.

— Очень хотелось бы, чтобы увлёкся.

— Потом, глядишь, внукам попадутся жёны, которые любят мёд, как Ваша Нина Денисовна. А ради любви чего только не сделаешь...

— Это точно, — улыбается. — По себе знаю.

Анна Ефименко, "ГАРТ" №33 (2838) от 17 августа 2017

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: