"Просто я тебя люблю.."

Одиночество после счастья вдвоем — это будто собственная смерть. ...Щорсовец Владимир Мохнев овдовел почти шесть лет назад. И сразу, и потом находились женщины, которые хотели разделить с ним остаток жизни. Но ни одну он не впустил ни в свое сердце, ни в свой дом. Там не было свободного пространства, ибо всюду — территория его Нины.


- Многие подсознательно выбирают жену, похожую на мать. Я свою едва помню. Она, как и отец, умерла, когда мне было три года. Мы, четверо, остались со старшей сестрой Верой. А ей самой — всего 16. Всех вырастила, вывела в люди. Я очень любил ее. Всегда хотел, чтобы у моих детей была такая мать.

С Ниной познакомились в моей родной хотуничской (Щорский район) школе. Я, тогда - студент Гомельского строительного техникума, приехал на встречу выпускников. Она была учительницей. Преподавала русский язык и литературу.

Потом мы часто вспоминали тот вечер. Она смеялась: дескать, обратила внимание не на меня, а на мой свитер, потому что он был такой же, как у актера Алексея Баталова. А я не мог оторвать глаз от нее. Это была судьба.

После учебы его направили в Ростовскую область — на строительство рабочего городка Усть-Донецкого. Потом — армия. Пережить долгую разлуку помогали письма. Почти каждый день Нина получала несколько страниц нежности и любви. До конца службы писем набралось на целый ящик письменного стола. Как-то на них наткнулся их сын-школьник. Тайком читал, а признался в этом, только когда перечитал все.

- Хотел его поругать, что взял без разрешения, — говорит Владимир. - А потом передумал. Пусть учится любить.

Они прожили вместе 45 лет (поженились в 1962 году, когда Владимир вернулся из армии)! Он закончил Московский институт инженеров землеустройства, работал в Гомельской области — сначала на строительстве Светлогорского химкомбината, потом — в Речице (в райисполкоме), по возвращении в Щорс был архитектором района, 33 года — старшим мастером Щорского ПТУ №7 (сейчас — Высшее профессиональное училище лесного хозяйства).

- Все эти годы мы всегда были вместе. И не надоели друг другу, не пресытились. Начинали скучать, стоило лишь кому-то одному выйти из дому. Со временем стали одним целым. Могли посидеть рядом, помолчать — и все сказать.

Моя жена имела чрезвычайный дар — понимать. Хотя всегда отрицала это. Гсворила: «Просто я тебя люблю». Не представляю, как бы я жил без нее.

Мы вырастили хорошего сына. Ему — 50. Он успешный юрист. Внук тоже юрист. Жаль, живут аж на Сахалине. Из-за того, что далеко, редко видимся.

После рождения внучки целых два года мы ждали, когда Ксюшенька подрастет и сын с невесткой привезут ее к нам.

И вот наконец сообщили: едут. Нина до этого чувствовала себя плохо. А тут повеселела. Глаза засияли.

Но в дороге - перед самой Москвой — Ксюшеньке стало плохо. Ее сразу забрали в больницу. Нина умерла, так и не увидев малышки. Жене было 65. Если правда, что души родных людей находят друг друга на небесах, они сейчас вместе. Ибо через 8 месяцев не стало и нашей внучки. У нее был

сложный диагноз. Столичные врачи не справились. Оставалась последняя надежда — на лечение за границей. Собрали деньги, договорились о клинике, но болезнь оказалась быстрее. Ребенок угас как свечка.

Их могилы рядом — на Щорсовском кладбище.

Поначалу я проводил там целые дни. Разговаривал с ними, вспоминал. Жил будто в отдельном, мной самим созданном мире. Домой, к людям не хотелось. Там было пусто и тяжело.

Знакомые, бывшие коллеги, друзья предлагали помощь. Я никого не слышал и не воспринимал.

Мое горе выбило меня из колеи. Опустились руки. Казалось, так будет до конца жизни - лишь серые безрадостные будни.

Судьба его пожалела: вспомнил о своей недописанной рукописи.

Это было продолжение шолоховского «Тихого Дона».

- После техникума я работал недалеко от станицы Вешенской. Ходил по земле, на которой жили, любили, боролись и умирали близкие моему сердцу герои романа. Как и тогда, надворные строения здесь называли базом, а степной тюльпан - лазурным цветком. И Дон был таким же, каким видел его Григорий Мелехов.

В этой обстановке легко представлялось, как могла сложиться судьба каждого из этих героев после 1922 года, которым заканчивается «Тихий Дон».

Идея написать продолжение, говорит, не оставляла -его много лет. А начал только в 2004-м, когда вышел на пенсию. Чтобы не жалеть: всю жизнь планировал, а осуществить не смог.

Первым читателем и критиком была жена.

— Мы раньше никогда столько не спорили. Но это были лучшие в мире споры, - грустно улыбается Владимир.

Теперь он был один. Но это не так угнетало, когда писал свой роман.

Закончил его в 2009-м. Назвал «Быстрина тихого Дона». В том же году две книги «Быстрины...» (каждая более пятисот страниц) были изданы за счет автора. За неимением денег тираж был небольшим — всего 200 экземпляров.

В Шорской районной библиотеке — только один. Зачитанный — в прямом смысле слова — до дыр.

Он не скрывает: рад. Но вместе с тем будто снова что-то потерял:

— Мои герои (в «Быстрине...» их около 70. - Авт.) были лучшими моими собеседниками. Выпустил их в жизнь — и снова одиночество.

Зато теперь Владимир Мохнев знает, где искать от него спасение. В 2011 году вышел сборник его рассказов «Под свою тальянку и смеюсь, и плачу». Почти готова еще одна книга — «Судьбы человеческие».

Со средствами на ее издание 76-летнему автору пообещал помочь сын.

г. Щорс

Мария Исаченко, "Гарт" №8 (2657) от 20 февраля 2014

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: