Шестая невестка в еврейском доме

84-летняя Людмила Григорьевна из Любеча Репнинского района носит, казалось бы, обычную для Украины фамилию - Шаповал. Однако она имеет интересную историю: предки ее мужа были евреями и валяли из шерсти кипы, или ермолки, — традиционные еврейские мужские головные уборы. По-уличному их прозвали Шаповалами, оттуда и пошла фамилия. Шаповалы поколениями жили в Любече, а в самом старом доме на весь поселок до сих пор живет Людмила Григорьевна.



ОТ СМЕРТИ СПАСЛИ... КУРЫ

Людмила Шаповал родом из Маньков Репкинского района. Ее родители развелись еще до войны, мать вышла замуж во второй раз. Маленькую Люду воспитывали преимущественно дедушка с бабушкой по отцовской линии — с началом войны отца забрали на фронт.

— Я была ребенком, но хорошо помню, как немцы зашли в село, — рассказывает Людмила Григорьевна. - Многие люди из Маньков и окрестных сел пошли в партизаны, в том числе и моя мать. Как-то дедушка с бабушкой приютили у себя раненого партизана, родом аж из Сибири. Под домом был лаз, по которому можно было доползти идо подвала, однако подвал могли обыскать немцы, поэтому партизана спрятали в этом лазе. Но кто-то из односельчан увидел и донес. Немцы - сразу же к нам, облили дом бензином. Согнали людей со всего села, чтобы при всех свершить расправу: мол, если найдем партизана, сожжем вас всех в доме живьем. Бабушка плакала: «Пощадите хоть ребенка!» Но никто на ее мольбы не обращал внимания. Немцы перевернули весь дом, один решил осмотреть лаз. А там - десятки дедовых кур. Наверное, они испугались шума и забились туда. Обсели того партизана так, что его и не видно было (к тому же там темно). Разозлившись, немчура стал стрелять по курам из пистолета. А тут из толпы люди начали говорить: «Да ни-кого там нет!», «Оговорили людей». Немцы еще раз обыскали дом и ушли ни с чем. Дед после того столько убитых кур вынес! А партизана ни одна пуля даже не зацепила.

Людмила Григорьевна вспоминает, что ребенком не раз рисковала жизнью, помогая партизанам. Носила записки, которые ей вплетали в косички, передавала передачи, продукты.

— Гитлеровцы сделали в сельской школе штаб. А наш огород вплотную доходил до той школы. Бывало, дедушка или бабушка дадут мне корзинку — вроде я иду кроликам траву рвать. И загадывают: «Посчитай в штабе немцев. Посмотри, что делают». Но самое страшное было, когда немцы отступали: постоянные обстрелы, бомбардировки, горящие дома... Кто мог, бежал на болото. Помню, в сентябре 1943-го самолеты стали сбрасывать листовки с текстом, что скоро освободят территорию. Так и получилось. Вскоре мы, босые, в грязи, вернулись домой. Пришли наши, а я все высматривала папу. Но он не вернулся - погиб в Брянском лесу.

КАК СЕЛЬСКАЯ ДЕВУШКА ЗА ОФИЦЕРА ЗАМУЖ ВЫХОДИЛА

Людмила после войны переехала к тетке в Чернигов. Там окончила школу и выскочила замуж.

— Мне было всего 18 лет, когда встретила Сашу. Он был настоящим красавцем, старше меня. Мы быстро поженились и очень быстро развелись - я убежала от него беременная. Почему? Я - обычная деревенская девушка, а вышла замуж за офицера. И началось: «Ничего толком делать не умеешь», «Воротнички пришивают не так»... А я ждала от супружеской жизни романтики, думала, муж покажет мне мир, заберет меня на Север. Вот и вернулась в деревню, рожала уже в Маньках. С маленькой дочерью Ларисой я впоследствии перебралась в Любеч, устроилась на работу няней в детский сад. Рядом с ним снимала комнату у хорошей женщины. Она познакомила меня со своим двоюродным братом Александром. Он пришел якобы починить свет, а на следующий день предложил пойти в ЗАГС. Я отказала, но 2-летняя Лариса в детском саду стала рассказывать, что к нам «приходит папа». По Любечу пошел слух о нас с Сашей, поэтому и пришлось расписаться - так я и стала Людмилой Шаповал. Александр был на 13 лет меня старше. Мы шутили: «Не женился, потому что ждал, пока я в Любеч приеду». С Александром у нас родилось трое детей: Олег (сейчас ему 60 лет), Игорь (58 лет) и Зина (53 года). Дочь Ларису (сейчас она уже покойная) Александр удочерил, хотя первый муж таки разыскал меня в Любече и уговаривал вернуться. Но я уже вышла замуж и родила сына. И ни минуты об этом не жалею — с Александром Даниловичем мы прожили душа в душу. Он был фотографом, потом и меня научил этому делу, а сам стал чинить часы. Муж не признавался, что он еврей. В советские времена об этом не принято было говорить. Уже в старости рассказывал, что его предки жили в Киеве, пока не начались гонения на евреев. Тогда они перебрались в Любеч к родственникам.

В 1933 году, во время Голодомора, из дома, в котором сейчас живет Людмила Григорьевна, выехал родственник Александра Шаповала — дядя Пиня (Пинхас), у которого в подвале была пекарня. Через окно в высоченном фундаменте его жена передавала покупателям выпечку.

— Вот здесь стояла большая печь, в которой выпекали булочки, — показывает Людмила Григорьевна. - С улицы подходили к окну люди и покупали свежую выпечку. А до этого здесь делали шапки. Было это давным-давно. Моя свекровь Ольга (ее девичья фамилия Олифер) рассказывала, что со своим мужем и моим свекром Даниилом они были родственники - троюродные брат и сестра. Друг друга они не любили - поженились, потому что на этом настаивали родные. Предки Ольги бежали из Киева вЛюбеч, так как здесь было много евреев. Я уже и не знаю, от кого в наследство достался им этот дом, но в нем жило очень много поколений. Как-то свекровь посчитала, что я уже шестая невестка в этом доме! Сам дом старый, но сделан на века. Знаю, что граф Милорадович, у которого было поместье в Любече, давал черепицу еще деду моего мужа, чтобы перекрыть этот дом, ведь изначально крыша была соломенная. Работал дед на графа или получил стройматериалы за какую-то услугу - неизвестно.

Клеймо с инициалами Милорадовичей Шаповалы видели на кирпичах фундамента своего дома, когда наводили порядок в подвале. Кстати, графская черепица оказалась настолько качественной,что до сих пор кровлю дома ни разу не перекрывали. В доме еще сохранилась мебель, которую пароходом доставляли из Киева предки мужа Людмилы Шаповал.

— Дом уцелел в Великую Отечественную, только немного наклонился, потом советские солдаты устроили в подвале... баню. От сильной влаги прогнили деревянные бревна фундамента. Но ни оконные рамы, ни дверь не меняли ни разу. В этом доме я живу уже 60 лет и даже не представляю, что могла бы жить в другом месте. Дети предлагают перебраться к ним, а я ни в какую! У этого дома какая-то особая аура. Я и чувствую себя здесь бодро, -говорит Людмила Григорьевна.

И в это легко поверить, ведь в свои 84 она еще умело обрабатывает огород, а позируя для снимка, профессионально советует, как лучше фотографировать.

В ТЕМУ

Ермолка, или кипа, — традиционный еврейский мужской головной убор. Впрочем, само слово «ермолка» имеет более широкое значение и обозначает небольшую круглую шапочку, которую могут надевать не только евреи. Носить ее можно отдельно или под шляпой. Ермолку иногда прикрепляют к волосам заколкой.

Если христиане демонстрируют уважение к Богу, снимая головной убор, то иудеи — нося его. В течение дня, особенно во время молитвы или чтения Торы, на голове у иудея должна быть ермолка. Такой же головной убор (под названием пиле-олус) является частью наряда католического духовенства. Его должен носить после принятия сана и пострига католический священник. Также известна академическая ермолка — традиционный головной убор ученых. Схожи с ермолкой круглые сванские шапочки (сванки) — элемент национальной одежды сванов (Грузия).

В украинском языке есть выражение «свинья в ермолке», впервые употребленное одним из персонажей в «Ревизоре» Николая Гоголя. Оно означает чванливого человека с необоснованно большими претензиями. Поскольку ермолка является традиционным признаком для антисемитских нападений, евреям не советуют ее носить за пределами Израиля и США.

Наталия Федосенко, "ГАРТ" №31 (2887) от 2 августа 2018

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: