Какая она - настоящая любовь,рассказал дед Иван с хутора Мостки

Ему - 85, и он здесь самый старый. Самому молодому - Николаю Соболю - 60 «с хвостиком». - А я между ними, - улыбается 80-летняя дедова жена Ульяна Кухаренко.


Есть еще дачник. Но он появляется в Мостках Щорского района сезонно. Привезет свои ульи и возится возле них на другом конце хутора. Видят его редко. Даже имени не знают. Значит, он не считается.

Постоянно (по соседству) живут только они втроем — среди лесов, в 6 километрах от ближайшего населенного пункта Елино, где есть и ФАП, и магазины, и телефонная связь. У них же от цивилизации осталось только электричество.

У каждого — своя причина оставаться здесь, хотя «три последних двора переселились уже года два назад».

... Когда Николаю не было и тридцати, он развелся с женой и вернулся в Мостки из Щорса вместе с маленьким сыном. Растил его со своей матерью. Мальчик ходил в школу в Елино. Тогда еще в Мостках теплилась жизнь.

Теперь мужчина один в четырех стенах. Сын умер несколько лет назад (ему было 30). Мать — недавно. Он все еще сеет возле двора ее любимые цветы — словно хочет обмануть сам себя.

В Щорсе у него осталось жилье, еще можно устроить личную жизнь, но Николай никак не может распрощаться с пришедшим в упадок хутором, где на каждой улице светят деревянными каркасами брошенные дома.. На центральной — в спорыше — еще можно разглядеть следы колеи. А остальные заросли едва ли не в человеческий рост. Высохшие сады, поваленные заборы, окна с закрытыми ставнями. От всего этого хочется как можно скорее убежать. А Кухаренко говорят: жили бы здесь до самых своих последних дней, если бы не старость и немощь. Они донимают все сильнее. 5 лет назад Ульяна Яковлевна ослепла на один глаз: лечили и катаракту, и глаукому, но ничего не помогло.

После того как у нее в этом году случился сердечный приступ, в Мостки переселилась из Щорса их
дочь — Надежда. В первую очередь записала в свой мобильный номер телефона ел и некого фельдшера Татьяны Скорой.

- Надя уже на пенсии. Летом с нами, а на зиму к ней в город придется ехать, — вздыхают старики. -Там хорошо, но все не такое.

Жаль бросать лес с грибами и ягодами, который начинается сразу за огородом (небольшим, потому что пахать нечем: на участке, вскопанном внуком — Надиным сыном, посадили картофель и другие овощи). До слез жалко дом.

- Без нас он повалится и сгниет, как другие, — грустно вздыхает хозяйка.

Дом для каждого из них значит намного больше, чем просто крыша над головой.

- Тот, в котором я родилась, сгорел в войну, — рассказывает Ульяна Яковлевна. — Дед сделал курень из палок - с земляной крышей. Жили в нем до самых холодов.

Мама, я и трое моих братьев каждый день молились, чтобы отца не убили на войне. Как знать, может, и помогло. Отец вернулся и построил новый дом.

Правда, пожить в нем Ульяне долго не пришлось: соседский парень, Иван Кухаренко, только что вернулся из армии, позвал замуж.

- Боялся, чтобы никто не опередил, — улыбается дед.

Признается: выделил Улю среди других, когда та была еще ребенком.

Тогда на 5 лет старший Иван был для нее чуть ли не дядей. А выросла до подростка — он уже парень. Опять нестыковка. Оставалось только терпеть и ждать, потому что «малая» никак не шла из головы. И главное — поделиться не с кем. Расскажешь ребятам — будут насмехаться. Ей — еще испугается. Носил все в себе.

- Тогда долго молчал, зато теперь объясняется, — аж сияет бабушка.

— Да неужели?

- Не верите? Почти ежедневно.

— Каждый день говорит: «Я люблю тебя»?

- А что тут странного? Всю жизнь любил.

— И в чем это проявлялось?

- В том, что жалел. Раньше не заведено было, чтобы муж жене на огороде помогал или в колхозе. Таких поднимали на смех. Считали подкаблучниками. А мой на то не обращал внимания. И на картошке со мной, и на жатве. Не пьянствовал. Все женщины мне завидовали.

— Другие заглядывались на него?

— Иван был мне верен. И я ему. А когда человек по душе, о глупостях не думаешь.

Рассказывает: муж без ревности отпускал ее на экскурсии — ими когда-то премировали колхозных передовиков. Она без ревности ехала.

Много где побывала.

- Всюду было интересно, но уже на второй день я начинала скучать без Ивана. Возвращалась домой и зарекалась: «Ну все, больше никуда ни ногой».. Но проходило время, меня опять премировали, и опять муж говорил: не отказывайся, едь - посмотри мир.

В прошлом году исполнилось 60 лет, как они вместе! Половину из них она доила коров на ферме, он — пас колхозный табун. Из всего, что имеют, ценнее всего — дети (кроме дочери, есть еще двое сыновей: один живет в Щорсе, другой
— в Мене), внуки и дом, с которым никак не могут расстаться.

Он для них — как четвертый ребенок. Достался нелегко, потому что строились самостоятельно. Вдвоем ездили волами за лесом. Надрывались, таская тяжелые колоды. Забывали поесть. Недосыпали.

Поэтому ничего не забылось: ни как стелили пол, ни как сооружали печь.

Возле печи до сих пор — полка для посуды на полстены и старый тёмно-голубой (краска выгорела на солнце) кухонный столик. Бабушка Ульяна бережет его так, как редко кто дорогую мебель, «потому что Иван его сам — еще молодым — сделал».

Каждый раз она заказывает частному предпринимателю, который раз в неделю привозит на хутор
хлеб и разные товары, трехлитровую банку молока — готовит на нем (делает дрожжевое тесто) пирожки, пампушки или дает скиснуть и готовит мужу его любимые лепешки на соде. Для этого приходится специально топить печь (в жару, чтобы не накаливать дом, Ульяна с дочерью варят обед на электроплите в сенях).

- Но ничего, — машет рукой, -зато хозяин рад. Он бы только печеное и ел.

- Любите его?

- Люблю.

- Кое-кто говорит: нет никакой любви.

- Не верьте, — приобщается к разговору Иван Трофимович. — Так говорит тот, у кого в груди каменное сердце. Оно не может жалеть. Ничего не чувствует.

- А что чувствует Ваше?

- К Ульяне? Как вам сказать? Я грамотно не умею.

- И не нужно. Давайте по-простому.

- Вы не знаете, что такое голод. А мне пришлось узнать в 5 лет. До последнего своего дня не забуду, как хотелось есть. Еда снится, о еде постоянно думаешь. Этого ничем нельзя перебить. Голод заслоняет собой весь мир. Так и с Ульяной. Она для меня — все! Что бы ни делал, куда бы ни шел. Не станет ее, не станет и меня.

Щорский район

Мария Исаченко, еженедельник "Гарт" №30 (2627) от 25 июля 2013

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: