Мужчины не любят сильных женщин

Почему? Первое, что приходит на ум, — потому что не чувствуют рядом с ними своего величия. Потому что сильные женщины для них — соперницы. Нередко с целым рядом преимуществ.

Слабые мужчины стараются переложить на их плечи ответственность, а самонадеянные добиваются от них прежде всего не любви — покорности. А потом, когда цель достигнута, теряют к покоренной гордячке всякий интерес.

Почти через все это пришлось пройти Лидии Павленко из Михайловки Щорского района.

— Стать сильной меня заставила сама жизнь, — говорит женщина. — Отец — инвалид детства. Из-за больных ног его ни в армию не взяли, ни на фронт. А у матери, кроме меня, — трое еще меньших. С малых лет я всему давала лад. Мне было все равно: идти за мать в колхоз на работу или вместо отца — рубить лозу в леваде.

Ничего не боялась и за словом в карман не лезла. Хорошо училась. Хотела стать агрономом. Для этого после десяти классов, чтобы заработать стаж, пошла в колхоз. Была еще одна причина остаться дома — парень, с которым у нас была любовь. Он был не из нашего села. Никого, кроме него, для меня не существовало. Поэтому местные поклонники получали отпор. Некоторые злились и сплетничали. Думаю, именно они сказали моему соседу Станиславу, когда он приехал домой в отпуск: «Есть тут у нас одна недотрога».

Станислава я почти не знала: он был старше на семь лет, и когда я еще бегала напрямик через калинник в шкфлу в соседнюю Бречь (в нашем селе была только начальная), он уже ловил рыбу на Дальнем Востоке.

Он стал проявлять ко мне интерес, скорее всего, чтобы доказать ребятам: перед ним никто не устоит. Я бы устояла, если бы отец так сильно не настаивал.

Конечно, он хотел как лучше. Станислав был завидный жених: самодостаточный, взрослый. Умел зарабатывать деньги.

Только не любил меня. И я его не любила. Пришли от него старосты, а мне безразлично. Будто это происходило с кем-то другим, а я только со стороны наблюдала.

Теперь я бы ни за что не согласилась на брак. Нынче молодежь умеет отстаивать свою любовь. А тогда был 1961-й год. Мне исполнилось всего 18. Нигде не была, жизни не знала. Отец сказал — значит, так нужно.

Свадьбы у нас не было. А вскоре после росписи Станислав поехал работать на Дальний Восток. Я осталась, как у нас говорят, и дома и замужем.

Муж писал редко. В основном о работе. И деньгами не баловал. Только один раз прислал 180 рублей — когда я поступила в Прилукское педучилище.

Мы так и не стали с ним близкими людьми. Нас не тянуло друг к другу. Даже привыкнуть (недаром говорят: стерпится — слюбится) у нас не было возможности. Я подсчитала: за четыре года нашей (на бумаге) супружеской жизни мы были вместе всего 38 дней.

Не знаю, как бы все сложилось, если бы я вышла за своего любимого, но в глубине души всегда была уверена: с ним я была бы счастлива.

А так и у него сломалась судьба. Женился, развелся. Ушел к другой. Теперь его уже давно нет на свете. Слышала, что убили сыновья той женщины, с которой жил.

Даже сердиться за то, что все так вышло, мне не на кого: отец умер в 1963-м, на втором году моего замужества.

. В 1964-м я закончила училище и поступила на заочное отделение Черниговского пединститута. Работала в своей Михайловке директором начальной школы, которую сама когда-то закончила.

Жила дома: младшие братья были еще несовершеннолетние, а мама после операции еле ходила. Обстоятельства опять требовали быть сильной.

Ходила помогать и свекрам. Они простые труженики. В том, что у нас со Станиславом не сложилось, их вины нет.

А сложиться не могло никак, потому что оказалось, что на Дальнем Востоке у него была любовница — на десять лет старше его.

Она сама мне об этом написала: «Стасик — мой последний шанс быть счастливой. А ты еще молодая, найдешь себе пару». Как компенсацию предлагала выйти за ее сына.

Подавая на развод, я облегченно вздохнула: хорошо, что у нас нет детей.

А вскоре вышла замуж. За человека, которого выбрала сама, — целинника Александра Павленко. Он знал, почем фунт лиха. Не бросал слов на ветер. Был настоящим мужчиной. Надежным. Не обижал меня. Мы с ним были на равных.

Но судьба не дала мне пожить за ним как за каменной стеной. Наш первенец умер от гриппа в пять с половиной месяцев. Как от этого спрячешься за чьей-то, хоть и родной,спиной?

Да и были мы вместе всего 19 лет. Это были мои лучшие годы. И на работе все в порядке (я — в школе, Александр — тракторист в колхозе, между прочим, орденоносец), и дома. С ним я все успевала — оставалось время и на репетиции с концертами. До сих пор храню 6 тетрадей с песнями, с которыми наша агитбригада выступала в своем клубе, ездила в соседние села. Это при том, что у нас с мужем тогда уже было трое детей.

Знаете, сильная женщина, если счастлива, горы может свернуть. Когда закрыли нашу школу, я перешла работать в соседнее Снов-ское (так теперь называется Бречь. — Авт.). Бывало, заметет по самые крыши, добраться нечем — становилась на лыжи и вперед.

Новый дом начали строить.

Но внезапно — в один момент — все оборвалось. В 1984-м моего Александра Трофимовича не стало.

Пришел после работы — качается. Говорит: целый день протравливал поля. Надышался, аж в почках стучит. Его сразу же отправили в отпуск. А через полмесяца он умер в больнице. Ему было 43 года.

Мне — 41. Старшему сыну — 17, не сегодня-завтра в армию, младшему — 9, дочери — 13. В новом доме — только крыша и печь. Помогли и в колхозе, и друзья мужа не оставили в беде. Мы с детьми, чтобы выжить и достроиться, работали как проклятые. Держали двух коров, трех свиноматок, борова.

Теперь я часто думаю: если бы привыкла жить на всем готовом, ни за что не выдержала бы такой нагрузки. Опустила бы руки или сошлась бы с первым попавшимся, чтобы иметь хоть какую-то помощь. Желающие были. Но никто из них не смог бы заменить моим детям отца. Поэтому уже 28 лет одна.
***
В тему
• В Кении, чтобы считаться мужчиной, нужно убить льва.

• В лексиконе народности Мосо (Китай), которая и в настоящее время живет по типичному матриархальному укладу, нет слова «отец».

• В отличие от своих современниц — гречанок и римлянок, кельтские женщины (этот этнос жил на территории Европы и Британских островов в первом веке до н.э.) были свободными и самодостаточными. Они имели собственность и, что абсолютно немыслимо для других культур того времени, могли сохранить ее за собой, даже выйдя замуж.

• Брак у кельтов считался экономическим соглашением (брачных обещаний муж и жена друг другу не давали), и женщина могла сама инициировать развод.
***

...Живет Лидия Александровна почти на самом краю Михайловки. Старший Игорь и дочь Наталия — в Снов-ском. Младший Николай — в Чернобыле. У всех — свои семьи и дети (у бабушки Лиды — пятеро внуков).

По соседству с ее домом, как и по всему селу, где всего сотня людей, полно пустых домов. В нынешних ранних сумерках они — без света внутри и дыма над крышами — похожи на призраков.

— Не выдумывайте, — смеется Лидия Александровна. — Дома как дома. А от плохих людей у меня два сторожа (собаки). Чужого во двор не пустят. Чтобы не томиться от безделья, держу корову и двух свиней. Справляюсь. Я же сильная женщина.

Из тех, которых не щадит судьба и не любят мужчины.

Судьба действительно не балует. А мужчины все-таки любят. Только боятся.

Щорский район

Мария Исаченко,,еженедельник "ГАРТ" №51 (2596) от 20.12.12

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.