Кто убил Марию Белобловскую?

85-летнюю Марию Белобловскую из Носовки нашли мертвой днем 19 марта. Она лежала на своем огороде лицом вниз, полностью обгоревшая. Первой пенсионерку увидела соседка — 45-летняя Людмила Кобко. Сначала думали, что Марии Ивановне стало плохо и она упала, когда жгла сухую траву. Но после вскрытия стало понятно, что ее зарезали («Гарт» N214 от 2 апреля 2015 года).



Милиция стала искать причастных к смерти женщины. Попал под подозрение и муж Людмилы — 63-летний Николай.

Через несколько месяцев после трагедии в нашу редакцию пришло письмо от него, в котором Николай утверждал, что правоохранители хотят повесить на него убийство соседки. Более детально об этом он рассказал уже во время нашего разговора:

- У нас на огороде в тот день загорелась скирда соломы. Я тогда был у соседки Людмилы Гопак (она это подтвердила в своем письме к нам. — Авт.). С ее огорода виден наш, поэтому я и увидел огонь. Позвонил жене, она побежала к скирде. Но спасти ее не получилось. Да ту солому мы вряд ли куда-то бы использовали. Люда решила посмотреть, откуда огонь мог перекинуться. Дошла до огорода бабы Маруси (дом Кобко — через один заброшенный дом от Белобловских. Мария Ивановна жила вдвоем с мужем. — Авт.), где и увидела ее мертвую. Когда я вернулся, сразу в дом не пошел, остановился поговорить с соседкой на улице. Тут из нашей калитки выходит еще одна соседка. Я подумал, что она ходила смотреть на огонь. Спросил ее: «Горит?» А она: «Горит», - и пошла. Вдруг со стороны заброшенного дома Люда выбегает перепуганная:«Ой-ой-ой! Баба сгорела!» Я: «Как сгорела? Давай вызывать «скорую»!» Люда: «Так она уже мертвая». А соседка говорит: «Милицию нужно». Люда повела меня показать, где баба лежит, и при мне вызвала милицию. О том, что Марию Ивановну убили, все узнали лишь после экспертизы. Сразу об этом никто и подумать не мог, были уверены, что это несчастный случай, уже собирались хоронить ее.

Но днем 20 марта опять приехали из милиции. Сказали, что мне нужно дать показания в райотделе. Я предложил: «Давайте я вам здесь все расскажу». Ответили, что нужно ехать. Ну нужно так нужно. В райотделе меня подключили к полиграфу («детектор лжи» в народе. — Авт.), задавали вопросы. А после этой процедуры вывели в другой кабинет, где правоохранители стали на меня давить, угрожать. Гтворили, чтобы я признался в убийстве соседки, прессовали, даже книжкой по голове ударили. Я говорил им: «Вы меня хоть убейте здесь, а бабу я не трогал!» Отпустили лишь вечером следующего дня.

Когда я вернулся домой, там были милиционеры. Они проводили обыск в моем доме, хотя постановления суда о разрешении на его проведение мне никто так и не предъявил. Забрали на экспертизу все фуфайки, кухонные ножи... А до этого брали на экспертизу и мою кровь, срезали ногти.

— И что? Эти экспертизы что-то показали?

— Если бы показали, мы с Вами сейчас вряд ли разговаривали бы. Я после этого писал жалобы - и начальнику УМВД области, и генеральному прокурору, и разным депутатам. Но результата никакого.

11 июня утром опять приехали работники милиции. Говорят: «Собирайтесь вместе с женой». Спрашиваю: «Куда?» Оказалось, кто-то из Чернигова приехал и хочет с нами поговорить. Когда мы прибыли в райотдел, меня привели к какому-то полковнику (уже потом я узнал, что это был полковник областной милиции Александр Данилов). Он также давил на меня, утверждал, что я убил Марию Белобловскую.

В моем доме опять провели обыск. Обыскивали и дома моих взрослых сыновей от первого брака (от второго брака у Николая две маленькие дочери. — Авт.).

Домой меня отпустили, но на следующий день следователь Носовского РО Ирина Вова вызвала меня и моего старшего сына. Мы пришли, долго ждали, пока нас примут. Сын так и не дождался, ушел. У него дела какие-то были. А я пошел в аптеку, почему-то стало плохо, разболелась голова. Купил таблеток, выпил, но лучше не стало. Решил зайти к Лиде - родной сестре первой жены, она неподалеку от центра живет. Лида измерила мне давление - 100 на 80. Тут следователь звонит: «Где вы есть?» Я объяснил, что очень плохо чувствую себя. Она: «Идите домой, полежите, ко мне потом придете». Но дома мне еще хуже стало. Я вызвал «скорую». Медики опять измерили давление - 140 на 100. Сделали два укола, сказали хотя бы час полежать. Однако ничего не менялось. Сын отвез меня в больницу. Там выяснилось, что давление резко упало - 80 на 60. Меня госпитализировали на три дня, ставили капельницы.

В первых числах июля меня опять вызвали в милицию. Был там и Данилов. А с ним еще один мужчина, не знаю его имени. Они хотели, чтобы я во всем признался. Я сказал им: «Вы мне хотя бы мотив убийства назовите». В ответ услышал: «А может, вы просто так убили».

Выходит, убийцу не ищут, все на меня вешают. Хотят, чтобы я сознался в том, чего не совершал. А я вообще считаю, что человек не должен доказывать свою невиновность в таких случаях. Если его в чем-то подозревают, пусть это докажут.

— Какова ситуация на данный момент?

— Некоторое время меня не трогали. А несколько недель назад вызвала Ирина Вова. Сказала: «И я, и все мои коллеги думают, что это сделали Вы». Я и у нее спросил: «Какие у меня могли быть мотивы?» Ни я, ни жена с бабой Марией никогда не ссорились. У нас были нормальные соседские отношения. Я им с дедом молоко приносил. Ирина Вова назвать мотивов так и не смогла.

Прокомментировать эту ситуацию просим Александра Данилова, который является заместителем начальника управления уголовного розыска Главного управления Национальной полиции в Черниговской области:

— Николай Кобко действительно является одним из подозреваемых по этому делу. Информацию о ходе расследования и наших наработках я разглашать не могу. Скажу лишь, что прямых доказательств его причастности к убийству нет.

Я не раз бывал в Носовке, общался с Николаем Григорьевичем. Никакого давления на него я не оказывал, разговаривал с ним спокойно, голос не повышал. Наоборот, это он почему-то все время нервничал, дергался. И уверяю: при мне его никто и пальцем не тронул.

Следователь Ирина Вова также подтвердила, что Николай Кобко является подозреваемым.

— Поднимали ли на него руку в райотделе, как утверждает Николай Григорьевич?

— Нет, это неправда. Ему после райотдела даже проводили процедуру освидетельствования - никаких телесных повреждений обнаружено не было.

Следственные действия продолжаются, а мы будем следить за этим делом.

Александра Денисенко, "ГАРТ" №48 (2748) от 26 ноября 2015

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.