Кто - по закону, а кто — по совести

«Жить тяжело, потому что люди не такие, как были раньше», — вздыхает Татьяна Коваленко из Корюковки. В августе ей исполнится 90. Самая старшая в доме, где проживает. В 1962-м она получила здесь однокомнатную квартиру.



Вспоминает: было время, когда в ней (на 26, 9 квадратных метрах) жило 8 человек.

— Как в рукавичке. И как-то ладили между собой, не ссорились. Теперь во всём доме столько не живёт. А мира нет.

В 43-м, после карательной операции (1-2 и 9 марта нацистами было уничтожено около 7 тысяч мирных жителей Корюковки), от дома, где 16-летняя Татьяна жила с -мамой и двумя младшими братьями (отец погиб на фронте), как и от города, осталось только пепелище. Родня (вместе со взрослыми и 10-месячный племянник Тани) была сожжена.

— Мы успели спастись благодаря бабушке. Она прибежала огородами -растрёпанная, еле живая. Кричит: невестку убили. Она осталась дома, потому что должна была телиться корова. «Застрелили и Пашу, и телёнка, - голосила бабушка. - Спасайтесь!» Собирать вещи времени не было. В чём стояли, в том и пошли.

Добрались до Наумовки. Родственников у нас там не было. Приютил незнакомый старик. Постелил солому на полу - ночуйте. Спали или не спали - с рассветом все были на ногах. Что делать, не знаем. Старик говорит: всю ночь над Корюковкой стояло зарево. Наверное, все сгорело. Но я всё-таки решила сходить домой. Думала: а вдруг корова уцелела, хоть молоко будет, ведь есть-то нечего.

В городе было страшно. Все чёрное. испепелённое, дышать нечем, кругом обгоревшие трупы. Наверное, до самой смерти не забуду той картины. Да разве только я? Покойный муж поседел в 19 лет. На его глазах расстреляли всю семью.

...Потом мы вернулись домой. Из всего, что было, остался только погреб. Заходить в него было жутко. Там 9 марта убили нашу бабушку. Ее расстреляли вместе с другими людьми, которые тоже прятались в этом погребе. Их похоронили соседи, вернувшиеся раньше нас. Мы поселились там, потому что другой крыши над головой не было. Смыли кровь и жили в погребе до тепла. Со временем вместе с соседями построили дом - один на всех, с печкой посередине. В нём жило больше 20 человек. Дружили, помогали друг другу. Были как одна семья.

Прошло время, и на пепелищах начали расти срубы. Строили всей общиной. Мы тоже очень хотели свой дом. Вместе с мамой таскали лес. Пока она не ослепла на оба глаза.

Но нас не оставили одних. Соседи и родственники возвели стены, сложили печку. Я выпросила у председателя колхоза солому на крышу. Мама ощупывала наше жилье и плакала.

Потом меня взяли ученицей в сберкассу. Стала приносить в семью зарплату. Она была маленькая, но ведь и стоило всё недорого. Все тогда жили одинаково. Богатых среди нас не было. Но главное - я была уверена: что бы ни случилось, меня не оставят на произвол судьбы. И сама старалась всем помогать.

Рассказывает: с первыми соседями (в доме — четыре квартиры) жили душа в душу. Потом вместо одних поселились другие. Но конфликт, утверждает Татьяна Павловна, только с одной парой: Светланой Смаглюк и её мужем. Они живут здесь около 10 лет. Оба вдвое моложе бабушки. Он — частный предприниматель, она — медик.

— Всё началось с огорода. Там чуть больше 4-х соток. Огород был «закреплён» за маминой квартирой. Неофициально. Без документов. С того времени, когда она начала здесь жить, - рассказывает дочь Татьяны Павловны — 58-летняя Наталия Лопаткина. -  В последнее время огородом занималась я. Но когда начала ездить на заработки в Киев, стало не до него. Несколько лет огород пустовал. Светлана Смаглюк попросила разрешения пользоваться землёй как раз тогда, когда я решила сама снова её обрабатывать. Я так ей и сказала. Но приезжаю как-то из Киева, а огород вспахан. Я не хотела скандала. Подумала: ладно, пусть всё будет по-честому - пополам. Посадила на одной половине картошку под лопату. На следующий день соседи пришли с распашником и по моей картошке посадили свою.

Обе (Смаглюк и Коваленко) 5 лет назад обращались в горсовет с просьбой выделить этот земельный участок им под огороды. И обеим было отказано.

- Потому что участок (он является коммунальной собственностью города) входит в состав территории, предназначенной для одноэтажного жилищного строительства, — объясняет специалист горсовета по вопросам землеустройства Елена Хоменко.

Пока никто не строится, Светлана Смаглюк выращивает там овощи. Без разрешения. И за землю не платит. Хотя и соседкам (пока горсовет не начнёт наводить порядок и не запретит пользоваться участком) ведро-другое картошки не было бы лишним, ведь пенсии маленькие: у одной — 1200, у другой — 1400 гривен. Но весь огород занят.

«Из-за безденежья, — говорит Татьяна Павловна, — не могу оформить даже полсотки, что возле дома под грядками. Почти вся пенсия уходит на лекарства».

Часть земли, которая примыкает к их общему дому, Светлана Смаглюк взяла в аренду (почти на 50 лет) «для строительства и обслуживания жилого дома, хозяйственных строений и сооружений», часть приватизировала. Земля, которая осталась коммунальной собственностью города и которой может пользоваться Татьяна Коваленко, — это несколько метров возле её квартиры и сарая, а также тропинка к туалету и погребу (из-за него тоже были споры).

Собственник третьей квартиры ни на землю, ни на погреб не претендует, а в четвёртой сейчас — частный магазин.



...Последний конфликт возник из-за берёзы.

— Это я её посадила много лет назад, — утверждает Татьяна Павловна.

Когда обращалась в мэрию, чтобы спилить её (дерево аварийное), была уверена: город отдаст берёзу ей. Радовалась, что сэкономят на дровах. Но дерево оказалось на недавно приватизированном Светланой Владимировной участке. В середине марта Сма-глюки спилили его и забрали себе, хотя в их квартире газовое отопление.

— Я предлагал, чтобы отдали дерево Татьяне Павловне, уважили её годы, — говорит заместитель городского председателя Леонид Малыш. — Они поступили так, как сочли нужным.

— Мы ничего не нарушили, — апеллирует Светлана Смаглюк.

И это правда. Арендованный земельный участок супруги тоже используют «по назначению и без нарушения требований действующего законодательства». В детской консультации ко-рюковской ЦРБ, где Светлана Владимировна работает медсестрой, я слышала о ней только хорошее.

— Несмотря на это, не всё в этой истории правильно. И не всё красиво, — говорит депутат горсовета Алла Короткова, которая добивалась, чтобы бабушке отдали «её» берёзу. — Татьяна Павловна прожила нелёгкую жизнь. Перенесла страшную трагедию. У неё почти 40 лет трудового стажа. Неужели она в таком почтенном возрасте не заслужила немного уважения и снисхождения?

Алла Короткова договорилась со своим братом, у которого небольшая пилорама, о выделении Татьяне Павловне прицепа дров. Бесплатно.

Анна Ефименко, "ГАРТ" №16 (2768) от 14 апреля 2016

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: