Светлана Крючкова:«Если берешься говорить о настоящем, ты сам должен быть настоящим»

Мадемуазель Куку и Нелли Леднева, Васса Железнова и Раневская, мамаша Кураж и Элиза Бэрримор, бабушка Павла Санаева  и тетя Песя из «Ликвидации»… Возле каждой из ролей в «послужном списке» можно ставить восклицательный знак. Но на вопрос о том, кто из сыгранных героинь ближе, собеседница отвечает немного неожиданно: «Я люблю Агафью Тихоновну из гоголевской «Женитьбы».

Мы беседуем с народной артисткой России Светланой Крючковой накануне ее визита в Чернигов. 14 декабря актриса выйдет на сцену драмтеатра им. Шевченко с творческим вечером «Назначь мне свидание…»

– Светлана Николаевна, у Марии  Петровых, стихи которой вы читаете в одной из программ, есть строки: «Умейте домолчаться до стихов». Вы до стихов – каким путем дошли? Как родилась чтец – Светлана Крючкова?

– Это внутреннее состояние души, оно – врожденное. И возникает, как мне кажется, у детей, которые много времени проводят в одиночестве. Со мной было так же. А читать со сцены начала еще в школе, в самодеятельности (нас освобождали от уроков). Читать стихи было гораздо интереснее, чем учить алгебру, к примеру, или физику.

– Анна или Марина? Кротость или ярость? Это ведь для многих определенный водораздел.  У вас есть программы, посвященные и Цветаевой, и Ахматовой. Но которая вам ближе? Сразу два режиссера, Томашпольский и Хржановский, увидели в вас Ахматову…

С сыном Алексом

– Просто внешне я, скорее всего, ближе к Ахматовой (в пожилом возрасте). Хотя Дмитрий Львович и не добивался портретного сходства, не лепил мне горбинку на нос и т.п. Суть, наверное,  была в верном внутреннем состоянии  и в общей «стати». Издалека действительно я напоминала Анну Андреевну, и даже один раз очень напугала своим неожиданным появлением из-за угла ее дачи («будки», как она ее называла) сотрудницу музея Ахматовой. Она вскрикнула, а потом объяснила, что ей показалось, что это вышла сама Ахматова.

Цветаева же, по выражению Ахматовой, была «сухая, как стрекоза». Внешне я на нее не похожа. Что не мешает мне читать ее стихи со сцены. Обе они мне одинаково  дороги и близки. У меня даже есть программа «Два поэта – две судьбы», в которой я читаю их стихи, посвященные друг другу.

– К актерам, которые вслед за вами пытаются устраивать поэтические чтения, вы обратились так: «Вы выходите читать, будучи абсолютно пустыми. Нельзя этого делать. Надо пережить все. Надо пережить голод, холод, предательство друзей и близких. Это все надо пережить, тогда ты имеешь право выйти к зрителю и читать эти стихи». Почему именно для поэзии вы ставите такую высокую планку?

– Если берешься говорить о настоящем, ты сам должен быть настоящим. В театре и кино ты всего лишь играешь роль другого человека. Это – совсем не ты сам. А ответственность за общий смысл происходящего лежит только на режиссере. В «поэтическом театре» ты несешь полную ответственность за то, чем ты наполнил, осветил, прояснил и возвысил (или наоборот) души людей, которые пришли слушать тебя одного!

-Вы что, не слышите - меня зовут не Эсмеральда!
-А как же вас тогда зовут?
-(С достоинством.) Мадемуазель Куку.

– Смогут ли те, кто придет на ваш творческий вечер в Чернигове, купить диски с записями других ваших программ? Их ведь – целый цикл?

– Довольно сложно перевозить диски и альбомы на самолете: их нужно везти в ручной клади, иначе разобьются.  Это тяжело, и вес ограничен.  Сколько-нибудь (не очень много) попробую привезти.

– Деля женщин на жен и матерей, вы себя относите ко второму типу. У вас и Васса Железнова – в первую очередь мать. Расскажите, пожалуйста, о своих сыновьях – как вы их растили, какими они выросли? Мне очень запомнилось, как много лет назад в какой-то телепередаче (может быть, у Оксаны Пушкиной, это не так важно где) вы рассказывали, как садились на корточки, чтобы посмотреть на окружающий мир с высоты роста маленького ребенка, своего сына, и понять, что видится ему…

– Я не идеал матери. Может быть, я их и неверно воспитывала. Я их просто любила, и никогда им не врала. А надо, наверное, было бы чуть-чуть и «дрессировать», готовить их к вхождению в этот жестокий мир. Они не разрешают мне рассказывать о них: «Мама, это – НАША жизнь!».  Могу только сказать, что во втором отделении выступать мы будем вместе с моим младшим сыном Алексом, классическим гитаристом – лауреатом международных конкурсов. Так что, те, кто придет на вечер, увидят его и, думаю,  поймут кое-что.

– В Киев вы едете не на отдых – будете сниматься в кино. Что за фильм должен появиться, что у вас за роль?

– Дмитрий Львович Томашпольский, в фильме которого «Луна в зените» я сыграла Анну Ахматову, снимает сейчас  комедию с рабочим названием «Высокая болезнь». Поскольку мы с Димой и его женой Аленой Демьяненко – друзья (они интересны мне и человечески, и профессионально), я согласилась сыграть  небольшую роль профессора-венеролога  Розы Борисовны Мойжес. Постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы и нам, и зрителям было смешно и интересно. Но, повторяю, моя роль не главная.

"С большой радостью и любовью играла роль мадам Шмуклис"

– «Раки не любят вширь, Раки любят вглубь», – сказали вы однажды (имея в виду свой знак зодиака). Какие вещи и какие люди для вас являются главными, определяющими? Кого и что вы любите «вглубь»?

– Поэты, философы, писатели, композиторы, музыканты, художники. Мои друзья – искусствоведы и вообще всяческие «…веды», мне с ними интересно. У меня есть четыре  близкие подруги, но они – не актрисы. Главное – моя семья!

– Вы в профессии больше сорока лет. Ощущаете ли и сегодня то «счастье ремесла», о котором писал Давид Самойлов?

– Да! Каждый раз, когда выхожу на сцену и понимаю, что в зале – Человеческие лица, сердца и души, готовые и способные к восприятию прекрасного!

Вера Едемская, еженедельник "Семь Дней" №49 (578) от 06.12.12

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.