Что победит - плохая наследственность или хорошее воспитание?

Этой девочке с пеленок была уготована  тяжелая судьба – мать редко бывала трезвой, а отец постоянно за что - то сидел. С семи лет ребенок рос в Щорском интернате.

Единственный, у кого за Катю болело сердце, был дедушка по отцовской линии {бабушка умерла) Николай Мохнев. Он был онкобольным и не мог заботиться о внучке. В апреле 2009-го его не стало. Но перед смертью он успел сделать для Кати самое главное: уговорил своих друзей не дать ей пропасть.

Они сдержали слово: распоряжением Щорской райгосад- министрации №257 от 28 августа 2009 года на базе семьи Виктора и Людмилы Портных ради Кати Мохневой была создана приемная семья.

Многие в Щорсе обсуждали тогда это событие. Людям было невдомек: что заставило пару в возрасте (обоим было за 50), у которой двое взрослых женатых сыновей и трое внуков, взять к себе 15-летнюю девушку с уже сформированным характером и «интернатовскими привычками».

— Когда говорили, что мы сделали это из-за денег, я только смеялся, — вспоминает 56-летний Виктор. Он работает заведующим медико-социальной комнатой Щорской районной организации Общества Красного Креста. Людмила (она уже на пенсии) тоже там — патронажной сестрой. — Всем не объяснишь, что мы просто не могли не выполнить последнюю волю покойного.

—    Почему он обратился именно к вам?— спрашиваю Портных.

-    Это очень давняя история, - говорит Людмила. — Мы с Николаем родом из Хотуничей. Выросли в одном селе, ходили в одну школу, но подружились не дома, а в Воркуте, где Николай с женой были на заработках, а я приехала работать по направлению - по окончании Полоцкого (в Беларуси. — Авт.) медицинского училища.
Там вышла замуж. Мой муж вместе с Колей работал на шахте. Мы дружили семьями. Поэтому, когда в 1970-м крестили нашего новорожденного сына, взяли Мохневых кумовьями. Их Славе было тогда 5 лет. Думали: будет нашему Эдику за старшего брата.

Но через четыре года я вынуждена была уехать из Воркуты навсегда. Жаль было оставлять новую двухкомнатную квартиру, хорошую работу (работала санитарным врачом общественного питания) и прекрасный коллектив, но другого выхода не было: нужно было спасать сына. Он очень часто болел. Когда врачи сказали, что поможет перемена климата, я повезла Эдика к маме в Хотуничи. И в самом деле, здесь отступили все его болезни. Но заболела мама. Я осталась с ней. Ухаживала несколько месяцев - до ее последнего дня.

Муж жил в Воркуте. На шахте работать не захотел - закончил курсы и стал мастером по ремонту холодильного оборудования. Работа и более легкая, и «магарычевая». Распился очень быстро. Продал все, что было в квартире. В 1975-м мы развелись.

Жили с Эдиком сначала в бабушкином доме, а затем, когда я устроилась на работу в центральную районную больницу, купили в Щорсе свой. Он был маленьким (комната на три окна и коридор) и старым. Чтобы не смахивал на сарай, я покрасила его в разные цвета.

Сыну понравилось. Говорил ребятам, что живет в теремке.

Чтобы отдать за этот теремок долги, я работала на полторы ставки - старшей медицинской сестрой в гинекологическом, офтальмологическом и ЛОР-отделениях. Времени катастрофически не хватало. Учить уроки сын приходил ко мне на работу. Здесь они (мой сын и будущий муж) и познакомились.

Виктор работал фельдшером на «скорой». Сначала расспросил Эдика о школьных делах, потом взял с собой на вызовы - прокатиться на машине. Затем пригласил на рыбалку. Вскоре они стали друзьями—не разлей во - да. Так мой сын выбрал себе папочку. Мы с Виктором вместе уже 33 года. Нашему младшему сыну Руслану — 32.

Вскоре переехали в Щорс и наши кумовья Мохневы. Николай отработал на шахте 15 лет. Заработал хорошую пенсию. Но не привык сидеть без дела — подрабатывал на мебельной фабрике. А вот сын в него не удался. Коля не раз сожалел, что с детства они потакали ему во всем, не приучили к труду.

Практически все Славины отсидки - из-за краж. Хотел легких денег. А таких не бывает.

Коля очень переживал. Но пока была жива жена, еще как-то держался. А когда в 2004 году ее не стало, совсем упал духом. Приходил к нам и всегда засиживался допоздна — не хотел идти, как он говорил, на муки — в свой пустой дом. Потом наступил день, когда он пришел насовсем. Поставил в угол свою палку (немного прихрамывал после травмы на мебельной фабрике) и сказал:

—    Не гоните меня. Я больше не могу один.

—    Прожил у нас три с половиной года. Повеселел. Познакомил нас с Катей. Он ее очень любил. Расцветал, когда она приходила в гости.

О его болезни мы узнали, когда ее уже невозможно стало скрывать. Открылось и то, что Николая давно направляли в онкодиспансер, но он не только не поехал, но и нам ничего не сказал. Я была шокирована: «Почему ты так поступил?» А он в ответ: «Не хотел вас напрягать. Вы и так столько для меня сделали».
После этого он трижды лежал в диспансере, потом была операция, но ничего не помогло - было уже слишком поздно. Он умер в 65 лет, попросив исполнить его последнюю просьбу.

Об этом просила их и сама Катя — на дедушкиных поминках. И они не смогли отказать. Тем более что за две недели до смерти Николая 41-летняя Катина мама сгорела в собственном доме. Остались только обугленные останки.

Супруги Портные оформили необходимые документы, прошли обучение и перед самым началом учебного года забрали Катю домой из лагеря в Бегаче, где она отдыхала. Накупили ей одежды, школьных принадлежностей — подготовили к учебному году полностью. Оставалось только выяснить, готова ли к учебе сама ученица.

—    Продиктовала ей несколько предложений, начала проверять и чуть не лишилась чувств, — вспоминает Людмила. — Почти в каждом слове - ошибка. У меня была настоящая паника.

Она наняла репетиторов и месяц ходила с Катей на уроки — вспоминала программу за 9 класс. Очень благодарна учителям городской ООШ №2, куда после интерната пошла учиться Катя, что с пониманием и терпением отнеслись к ее проблемам. Особенно школьному психологу Олегу Сидорову и классному руководителю Валентине Данильченко. Они сделали очень много для превращения «пацанки в панянку».

Этот процесс был нелегким и для девочки. За свои 15 лет она привыкла к общей (на всю группу) спальне, к одинаковым порциям в столовой, к одежде, которую выдавали, и не очень строгим требованиям в быту. А здесь — своя комната, компьютер, платья в тон к обуви, золото на день рождения, отдых на море и параллельно — постоянный контроль.

-    Это просто ужас, - пожаловалась как-то Катя однокласснице. И они вместе напились. А затем она решила, что толстая, и начала втихаря курить.

-    К счастью, это все уже позади, — говорят Портные. Не скрывают: нервов на приемную дочь потратили немало. С собственными детьми так не панькались: провинился — будешь наказан. А тут — разве что запрещали смотреть «Ранеток» (молодежный сериал на одном из телеканалов) или идти на дискотеку.
Когда в декабре 2010-го из тюрьмы вернулся Мстислав Мохнев, волнений стало еще больше. С одной стороны, они не могли препятствовать общению отца с дочерью, с другой — переживали каждый раз, когда Катя шла на встречу с ним. Особенно после того, как узнали, что отец угощал ее вином.

-    Мохнев не интересовался жизнью своей дочери, даже не собирался принимать участие в ее воспитании. Постоянно злоупотреблял спиртным. 14 июня 2011 года его лишили родительских прав, — рассказывает начальник отдела по делам детей Светлана Лихошерст.

Катя тогда закончила десятый класс. Она во многом изменилась. Научилась готовить. Со вкусом одевалась. Ее недавняя подростковая неловкость уступила место женственности, а замкнутость — коммуникабельности. Но главное — появилась цель в жизни.

Девушка (уже даже без контроля) добросовестно училась. Закончила школу со средним баллом аттестата 8,2.

—    По сравнению с другими - результат посредственный, — говорит Виктор Кравец. — А для Кати - невероятное достижение. И все же поступать в педуниверситет мы не осмелились. Подали документы в Путивльский педагогический колледж им. Руднева (Сумская область). Я никогда не видел Катю такой счастливой, как после известия, что она поступила. Наверное, так даже лучше: пойдет в университет после колледжа.

Мы ездили в Путивль уже дважды. Устраивали Катю в общежитие, потом возили продукты. Поговорили с преподавателями, воспитателями. Просили не оставлять нашу дочку без внимания.

22 октября Екатерине Мохневой исполнится 18. В этот день она потеряет статус ребенка, лишенного родительской заботы, и будет считаться лицом, проживающим в приемной семье. Так будет до окончания учебы.

—    А что потом? — спрашиваю автоматически, ведь понятно, что ответа на этот вопрос сейчас не даст никто. Только время покажет, что возьмет над девушкой верх: плохая наследственность — от родных родителей или хорошее воспитание — от приемных.

—    Потом будет так, как решит сама Катя, — говорит Виктор. — Мы открыли счет на ее имя, чтобы было с чего начинать самостоятельную жизнь. Не оставим ее и без крыши над головой. И не отречемся. Не потому, что обещали Николаю, - просто уже иначе не можем.

Как продолжение его слов раздается телефонный звонок.

—    О волке речь, — улыбается Виктор и включает громкую связь. Комнату заполняет звонкий девичий голос:
—    Папа, мама, у меня все в порядке. Занятия уже закончились. Иду в общежитие. Потом в библиотеку. На ужин у нас будет суп с тушенкой, которую вы привезли. А вы как?..

В тему

•    Сейчас на Щорсовщине в 11 приемных семьях воспитывается 16 детей-сирот и детей, лишенных родительской опеки, в доме семейного типа — 6.

•    В прошлом году было создано 2 приемные семьи, в нынешнем — уже четыре.

•    Последняя из них — 27 августа. Для троих детей (1996, 1997 и 1998 годов рождения) создали приемную семью 57-летний що- рсовчанин и его 50-летняя жена. Собственных детей у них нет. Решение взять на воспитание этих детей супруги приняли после того, как услышали о них в одной из телепередач. Процесс создания приемной семьи усугублялся тем, что дети были не из Черниговской, а из Запорожской области. Но приемных родителей это не остановило. Две сестренки и брат уже освоились в новом доме. Их старший брат остался в Запорожье — учится там в строительном лицее.

Мария Исаченко, газета "ГАРТ" №37 (2582) от 13.09.12

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.