«Если Яблонская увидит твои работы м поймет, что там нет художника, а только любитель, - забудь о карьере»

В выставочном зале черниговского отделения Союза художников Украины (в здании старой типографии, что возле «Детского мира») осенью 2015 года экспонировалась выставка художника Ивана Ленского. К 80-летию — 80 картин. — Сколько у вас всего работ? — спросила.



— Не менее чем полторы тысячи, — говорит. — Сколько точно, не помню. А вот факты, связанные с картинами, помнятся.

факт первый

В гостах—Татьяна Яблонская

Ее картину «Хлеб» старшее поколение помнит по школьным учебникам. Татьяна Яблонская — дважды лауреат Сталинской премии (1949,1951 годы), лауреат Государственной премии СССР (1977), лауреат Национальной премии Украины им. Т. Шевченко (1994), Герой Украины (2001).

— У меня единственного среди черниговских художников Татьяна Яблонская была дома, — говорит Иван Пенский. — Мне киевляне потом сказали: «Ну ты рискуешь! Ты напрасно ее пригласил. Если Яблонская увидит твои работы и поймет, что там нет художника, а только любитель, — забудь о карьере. Союза художников тебе никогда не видать, никогда». У Яблонской никаких компромиссов. К ней относились с уважением и осторожностью, боялись ее.


Татьяна Яблонская
Хлеб. 1949

Мне тогда, в 1981 году, было за сорок, — вспоминает.

— В 1980 году моя картина «Туман катится» была на республиканской выставке в Киеве. Я стоял рядом с картиной, чтобы видеть, как воспринимают работу посетители. Подошла Татьяна Яблонская, похвалила меня как автора. Я говорю:

— У меня много работ дома, в Чернигове.

— О, в Чернигове! Буду в Седневе, заеду. (Яблонская любила Седнев, в Дом творчества художников приезжала. Там сейчас ей памятник есть).

Со временем я и забыл немного этот разговор. А потом как-то художники говорят: «Яблонская в Седневе». А я в 1981 году только-только купил машину, «Жигули»-«копейку». На машине приезжаю в Седнев. Вижу, Татьяна Ниловна выходит, с ней две дочки взрослые. (У Яблонской две дочки от первого брака — Елена и Ольга, от второго брака — Гаянэ).

— Татьяна Ниловна, вы когда-то обещали посмотреть мои произведения, — говорю.

— Да, да. Но мы сейчас хотим увидеть в Мене зоопарк.

— А как вы туда поедете?

— Да как-нибудь.

— Так вот машина, пожалуйста.

— Да? Хорошо.

А у нее тогда тоже были «Жигули», но в Киеве. Сели мы в мою машину и едем в Мену. А я в то время наброски все время делал. Татьяна Ниловна с дочками зоопарк смотрят, а я рисую зверей. Возвращаемся назад, Яблонская с сожалением: «А мы уже прозевали в Седневе обед...» Я говорю: «Знаете что? Едем ко мне в Чернигов, на обед».

Тогда мобильных еще не было, чтобы предупредить. Приезжаем домой, у жены ничего на обед нет. «Слушай, Валя, сделай вареники». — «Когда это будет...» — «Делай, а я буду задуривать».

Дом, где я и сейчас живу, был недостроен. Вышли с Яблонской, груша растет, ветки лежат. Говорю: «Татьяна Ниловна, на этом месте будет мастерская». Рассказал ей, походили. Так занимал, пока вареники готовились.

Вареники пушистые получились. С вишнями, творогом. А я, когда ехал, две бутылки шампанского взял. Дочке Оле шампанское здорово понравилось. Наливаю, а Ниловна показывает мне: «Оле больше не надо».

Побыла Яблонская у меня, все нормально. Показывал ей этюды.

— Смотрю на работы и думаю, — сказала, — что очень скоро вы будете среди профессионалов.

Когда поступал в Союз художников, казалось бы, что она первой меня могла бы и похвалить (вареники дома ела. — Авт.). А она в последнюю очередь руку поднимает. За это ее и уважали, что была бескомпромиссной.

— Приятно было общаться с ней как с женщиной, собеседником?

— Как женщину я ее не услышал. Она была намного старше меня. Как художника. .• не больше. Жалею, что не смог попрощаться с ней. Мне сообщили, что она умерла, уже после похорон. Оля, дочка, умерла раньше Ниловны. Матери даже не сказали об этом. Ниловна после инсульта была больна очень, боялись, что не переживет. Татьяна Яблонская скончалась в 2005-ом, прожила 88 лет.

факт второй

Украденные работы

— Потерял до черта, — не сдерживает художник эмоций. — Картин семьдесят. Приезжал в Чернигов в 1992 году Герт Нильсон, футболист, по линии культурного обмена. Сначала он привез шведов, потом мы, художники, поехали по приглашению в Швецию.

Выставка моих работ была в городе Кармфорш. Кое-что купили у меня. Рассчитывал, что оставшиеся произведения заберу позже. Но так и не смог их вернуть.

Наши из украинской делегации уехали, а меня пригласил скульптор Мате Деваль стеночку сделать в его мастерской. Я ведь сам строил свою мастерскую, он это видел, когда в Чернигове был. Сказал: «Я продлю тебе визу на пару недель». Живу у Матса, помогаю ему строить мастерскую и хожу на этюды.

Как-то на этюдах подходит ко мне Герт Нильсон: «О-о! Иван! Я тут живу, пойдем ко мне». А жара стоит. Приходим. Открывает белое шампанское. Обычно, если приходишь к шведу, угощают только кофе. Чтобы шампанским, это невероятная щедрость. После первой бутылки еще одну открыл. 1/1 вошел ко мне в доверие. Сказал: «Найду тебе заказ, но деньги пополам». Нашел частную пекарню, надо было ее красиво нарисовать. Я сделал пекарню, он деньги поделил и дальше давай меня заманивать. На второй год мне визу дает. Все время честно возвращал деньги за заказы пополам. Но в конце второго приглашения, когда я собирался ехать домой, говорит: «Деньги за некоторые заказы — позже. Может, перешлю, может, отдам, когда приглашу в следующий раз». Я поверил. Но так вышло, что он оставил меня без оплаты. И без картин.

Произведения, которые оставались в Швеции, в том числе и те, что писал для себя, я собирался вырезать из подрамников. Чтобы свернуть в рулоны и забрать. Говорит: «Не надо! Весной будет ехать «Вольво», уложим, привезем». Я поверил. Он, при мне, заскладировал картины в подвале. Проводил меня из Крамфорша в Стокгольм. Я поехал на подаренной машине (читай факт третий).

Приезжаю домой, а через два месяца, в ночь с 27 на 28 сентября 1994 года, тонет паром «Эстония», шедший по маршруту Таллинн - Стокгольм. Это самое крупное кораблекрушение в Европе в мирное время после Второй мировой войны. Все оказались на дне. Мы ж на этой «Эстонии» с Владимиром Емцем (народный художник Украины Владимир Емец, черниговец) в Швецию ехали, и фото есть.

Весной звоню Нильсону, спрашиваю о визе, о машине «Вольво», которая должна весной ехать в Украину.

— Иван, проблема!

Я понял, раз потонул паром, они напуганы, не будет ни «Вольво», ни визы. А у меня в Швеции был знакомый Валерий Покоста, познакомился во время первого визита. Он свободно говорил по-русски. Звоню Покосте.

— Валера, что делать? Нильс не дает визы. У Нильса картины остались.

— Иван, Нильсон — бандит, — таки сказал. — Он твои работы продает.

— Елки-палки. Что делать?

— Иван, я тебе даю визу.

Я еду в 1994 году в Швецию на своей машине, на «Жигулях». Мне ж картины надо забрать. Добрался до Санкт-Петербурга, паромом переправился в Швецию. «Жигули» после ремонта, проеду немножко, они греются. Останавливался, чтобы остывали.

— Проблемы? — спрашивали шведы. Обгоняют меня, машут. «Копейка» для них — это, конечно...

До Крамфорша добрался через Стокгольм. Поставил машину возле дома Нильсона. Поднялся на третий этаж. Выходит жена Ингибор:

— Нильсона нет.

Я понял, что он прячется от меня. Я к священнику знакомому (писал его домик). Он мне: «Нужно в полицию». Составляет мне заявление на шведском языке. Я в полицию. Нажимаю кнопку, дежурный выходит. На немецком (выучил, когда в Германии жил) я объяснил, в чем дело. Нильсона по мобильному (в Швеции тогда уже были мобильные телефоны) вызывают. Он приходит минут через двадцать. Тренировал по футболу полицейских. Чувствую по его виду, он с ног до головы виноват. Но как доказать это?

— Документы, что оставили картины, есть? — спрашивают у меня полицейские.

— Нет. У нас не принято. Мы в Украине верим на слово.

— Проблема! Только к адвокату.

А адвокат стоит ой-ой-ой. Отказался я нанимать адвоката.

факт третий

За картину дали машину

В Швеции я написал картину. Компьютерщик Йон подарил мне за нее машину «Datsuп Sunny», японку.

Картина такая: стоит на скале домик со шпилем. На фоне заката. На расстоянии, далеко. Возле домика — детки Йона. В движении, но их можно узнать, словно оживают, когда смотришь. Я заканчивал работу, когда подошел Йон.

— Иван, я покупаю.

— Йон, я тебе дарю!..

— Нет! Сколько стоит?

А я не знаю, сколько. Йон набирает Стокгольм, галерею, приглашает специалистов-оценщиков. Мне пора в Чернигов, виза заканчивается, а оценщики все не едут. Оказывается, они выясняли, есть ли в Украине художник-профессионал Иван Пенский. Звонили в Киев, в Союз художников, в посольство.

Мне пора уезжать домой, виза заканчивается, а оценщиков все нет. Как-то на Йоновой машине поехал на этюды. Приезжаю, смотрю: джип американский, стол квадратный, четыре стула, моя картина и оценщики. Ценят мою картину. Подошел, смотрю, Йон не в настроении. И жена не в настроении. Йон говорит: «Иван, таких денег, как сказали оценщики, нет, но мы тебе отдаем машину. «Datsun Sunny», японка, «жабка» зелененькая. Она для нас тогда была как новая, всего пять лет поездила. Машина дорогая. Бесшумная. Я ее продал уже, дешево, когда с мотором проблемы возникли.

* * *

анекдотик в тему

— Вы художник? Сколько стоит эта ваша работа?

— Восемь тысяч долларов.

— Ни фига себе. Можно подумать, что вы умерли лет 200 назад!

* * *

Друзья заметили, что на стенах дома Пикассо нет ни одной картины хозяина.

— Мои работы мне очень нравятся, но они мне не по карману! — объяснил художник.

Тамара Кравченко, «Весть» №13 (689) от 31 марта 2016

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: