Убийство 11-летней: слово милиции и матери убийцы

Вера Ведябина

Жестокое убийство 11-летней Ани Козак из Величковки Менского района (http://www.gorod.cn.ua/news_8969.html) всколыхнуло весь район. Поэтому многие жители Мены всячески помогали милиции (звонили, приходили с различной информацией), чтобы насильника и убийцу нашли как можно быстрее. И через четверо суток стражи порядка задержали подозреваемого.

Слово милиции
Члены следственно-оперативной группы УМВД Украины в Черниговской области, которую возглавил первый заместитель начальника Управления полковник милиции Сергей Потапенко, провели кропотливую работу по выявлению педофила. Из пятнадцати подозреваемых особенно выделялся 25-летний житель Мены Андрей Ведябин. Он только 13 февраля этого года освободился из Харьковской колонии, где отбывал наказание за изнасилование и покушение на убийство. Летом 2004 года Ведябин подкараулил 17-летнюю ученицу Сосницкого техникума в лесополосе между райцентром и селом Загребелье. Он изнасиловал девушку и уже накинул
на шею удавку (вытащил шнурок из ее же куртки), но крики жертвы услышали прохожие и спугнули насильника. Ведябина задержали в тот же день. Девушка его опознала. Судебно-медицинская экспертиза признала Андрея вменяемым. Ему тогда дали пять лет.

Видно, время, проведенное за колючей проволокой, не отбило у него тяги к насилию. По словам начальника УМВД Украины в Черниговской области генерал-майора милиции Ивана Катеринчука, подозреваемый признался в изнасиловании и убийстве Ани Козак. Выяснилось, что Андрей выслеживал свою жертву на дороге за городом. 6 апреля он увидел школьницу, ехавшую на велосипеде из школы. Угрожая ножом, долго водил девочку по полю, затем завел в лес, связал ей руки, заклеил рот скотчем и надругался, после чего задушил. А потом поехал домой.

Андрея задержали дома, где он живет с матерью. Отец оставил семью, когда сыну было всего четыре месяца. С тех пор они не общались. Парень сначала учился в менской гимназии, потом перешел в менскую школу имени Т.Г. Шевченко. Дальше были годы учебы в Прилукской исправительной колонии для несовершеннолетних, куда он дважды попадал за кражи, а потом и взрослая колония. В целом за решеткой Ведябин провел 11 лет.

Слово матери
Дом Андрея Ведябина находится на глухой менской улице. На стук в дверь долго никто не отвечал. Потом послышался женский голос: «Кто там?» Наконец дверь открыла еще достаточно молодая, но измученная женщина — мать Андрея Вера Васильевна. Она, хоть и неохотно, впустила нас в дом, извинившись за беспорядок: «Это после обыска. Никак не могу прийти в себя и убрать». Несмотря на беспорядок видно, что обстановка в доме неплохая (в гостиной мягкий уголок, на полу и на стенах ковры). Окна плотно задернуты шторами, еще и завешены покрывалами. «Не хочу никого ни видеть, ни слышать», — сказала женщина. У нее были заплаканные глаза, голос дрожал. Женщина то говорила тихо, то срывалась на крик, то плакала. И постоянно повторяла: «Я не знаю... Я ни в чем не уверена... Я не могу до конца поверить, что он виноват...»

— Что я могу рассказать вам о сыне? Почти все свои юные годы он просидел. Впервые попал за решетку в 14 лет. Воспитывать его мне помогали мои родители. За ним никогда не наблюдалось никаких отклонений. У меня высшее педагогическое образование, я бы точно заметила что-то неладное. У нас часто ночевала моя племянница, и с сестрой Андрей общался нормально. Правда, бывало, он убегал из дому.
Когда Андрея осудили впервые, Вера Ведябина оставила работу (она преподавала физкультуру в одной из школ района). Попробовала заняться бизнесом, потом бросила все и уехала в Москву. Работает там до сих пор — в фитнес-клубе и на стройке.

— Летом 2004-го, когда сына обвинили в изнасиловании, я была в Москве. Приехала, а мне такое рассказывают... Тогда я ничего не стала выяснять, а напрасно. Потом поехала к нему на зону, и он сказал: «Я этого не делал». А два месяца назад он вернулся из тюрьмы, я заметила, что у него перебит нос.

Соседи говорят, что на протяжении этих двух месяцев Андрея почти не было видно. И к нему никто не приходил. Те, у кого есть дочери, боялись вечером выпускать их на улицу. Особенно после того, как по Мене разнеслась весть об убийстве школьницы из Величковки.

— Я даже себя считаю виноватой, — корит себя Вера Ведябина. — Это я в тот злополучный день послала Андрея в лес за березовым соком. Он поехал на велосипеде. Не было его час — от силы полтора. Когда вернулся, вел себя как обычно. А на следующий день, где-то в 11 вечера, его забрали в милицию. Потом отпустили. Он так ничего мне и не рассказал. Лишь сказал: «Наверное, у них произошло что-то серьезное, потому что таскают всех». Я думаю, если бы он был виновен, он бы не был так спокоен и точно бы убежал.

В пятницу сын пошел в магазин за продуктами, а вернулся уже с милиционерами. Они произвели в доме обыск, забрали его одежду. Кстати, одежда была чистая, даже трусы. А на месте преступления, говорят, были лужи кро-- ви. Неужели Андрей не испачкался бы, если бы это был он?
Теперь точно постараюсь во всем разобраться. Потому что не слишком доверяю милиции. Может, им надо закрыть это дело, и они повесили его на Андрея? Не знаю... Я наняла хорошего адвоката. Денег на него заработаю. Ну и что, что сын во всем признался? Откуда я знаю, может, из него выбили это признание? Пока не увижу Андрея, пока он мне не скажет: «Да, мама, это сделал я», не поверю. В этом деле многое непонятно, много неточностей. Например, на месте преступления был велосипед девочки, на нем должны были бы остаться отпечатки пальцев преступника. И на скотче были отпечатки. Но их в своей базе данных милиция не нашла. Значит, они принадлежат не Андрею, ведь отпечатки бывшего осужденного в базе должны быть. Кроме того, собака, которую пускали по следу от места преступления, привела совсем к другому мужчине. Его задержали и почти сразу же отпустили.

Если это все же Андрей, тогда у него что-то случилось с головой. Хотя я ничего такого не заметила. Я даже ходила к гадалке. Она мне сказала: «Твоего сына спасет какая-то женщина. Может, это будешь ты. По-моему, он не виноват. А в Мене будет совершено еще одно похожее преступление. И тогда Андрея оправдают...»

...Все равно это и мой грех, — в который раз заплакала женщина. — Я и подумать не могла, что у меня будет такой сын! Конечно, я сочувствую родителям той девочки, прекрасно понимаю их горе. Они же воспитывали дочь себе на радость. С девочками всегда меньше неприятностей, и помощи и поддержки от них больше, чем от парней. Но поймите и вы меня — сын у меня один! А если он виноват, мне уже никогда никакой помощи не будет! Ведь за такое преступление, я знаю, дают пожизненное...

Р. S. Теперь свое слово должен сказать суд, ведь никто, кроме него, не может назвать человека виновным. Весь Менский район убежден: убийца, кто бы он ни был, заслуживает высшей меры наказания — смерти. Но, стремясь в Европу, Украина отменила смертную казнь, считая ее негуманной. Так что убийцы и насильники сидят в камере, в которой горит свет, их кормят, им приносят газеты... И все это за наши налоги. А потом они выходят и совершают те же преступления.
С другой стороны, жизнь человеку дает Бог, и имеет ли право кто-то отбирать эту жизнь, даже по приговору суда? Как думаете вы, уважаемые читатели?

Алина Долинец, Андрей Димич, еженедельник «Гарт», № 16 (2404)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.

Додати в: