Виталий Топчий: Тайны черниговского «Шанхая» (Фото)

Четвер, 4 вересня 2008 14:17 | Переглядів: 4838

Как и было обещано, продолжаем публикацию рассказов Виталия Алексеевича Топчия.

Я бы назвал их «краеведческими притчами» - настолько точно и выпукло они показывают нам прошлое Чернигова, далекое и не очень, рисуют нам облик его исторического лица.

Очередная наша публикация потребует некоторого объяснения для читателя. Речь пойдет о районе Чернигова, очень своеобразном и необычном. Называют его по-разному: кто «Землянки», кто «Глинище», в последние десятилетия модным стало наименование «Шанхай». И это действительно Шанхай, только тот, старый, еще довоенный, а не суперсовременный китайский Шанхай! Находится этот микрорайончик в самом сердце Чернигова, в районе, где расположены два приметных предприятия – с одной стороны к нему выходит своей «кормой» редакционно-издательский комплекс «Деснянська правда», с другой – «обнимает» автостанция Чернигов-2.

Эту легенду я слышал очень давно. И не знал, верить или нет. Настолько необычной она мне казалась. Думалось: вот если бы в архивах покопаться, особенно немецких! Но архивы молчат, многие из архивов периода войны находятся в Российской Федерации, а она открывать свои архивы не спешит... Свой взгляд на эту историю нам и поведал устами старой монашки черниговский писатель-историк Виталий Топчий.

Старушка-побирушка
(легенды старой монашки)

Познакомились мы с ней на Болдиной горе, возле могилы схимонаха Германа. Выглядела она лет на восемьдесят. Худое, сморщенное, как печеная картошка, лицо. Такие же худые, изрезанные морщинами руки. Одета чисто и просто: черная юбка, темная кофта на согбенных плечах, темный, в розах платок на голове. Оказывается, она была монашкой в Троицком женском монастыре до его закрытия в 1961 году. Много черниговских былей рассказала нам эта старая женщина. Одна из них особенно запомнилась. А поводом к рассказу стала ее встреча с подругой детства, которую она много лет не видела, а «вот подишь ты, случайно встретила» на автостанции, расположенной в центре города, по соседству с глубоким оврагом.

Это было …
«Когда осенью 1941 года немцы вошли в Чернигов, настало тяжелое время. В оккупации всем нам жилось голодно. Подружка, чтобы прокормить семью, просила милостыню, стояла с протянутой рукой у немецкой столовой. Солдаты ее не трогали и всегда давали недоеденную кашу со стола, а иногда совали в руки большие ломти белого хлеба, видимо, жалели, а может быть, и презирали, ведь нас, украинцев, немцы считали «унтерменшами» - людьми низшей расы. Ей повезло.

«Голодная» любовь
А вот сестре ее не пофартило. Жила она в том самом глубоком овраге, о котором я уже упоминала. Неуютное было место. Неказистые, вросшие в землю худосочные домишки, на улице вечная грязь да слякоть. Недаром этот район называли «Землянки», или, поиному, – «Глинище». Вот в таком бедном домике и жила дивчина. Красивая была молодка, чернобровая, с высокой пышной грудью. А время-то было военное, город под немецкой оккупацией. Работы нет, перебивалась девка случайными заработками... Пухла с голоду... Тут ее и приметил немец, пожилой такой и обходительный. Часто навещал, приносил продукты, задерживался подолгу, смешно лопотал что-то по-своему, показывал фотографии своей семьи. Она его не понимала, но и гнать не гнала. Голод ведь не тетка, когда живот подводит, и ноги пухнут от постоянного недоедания – черту рад будешь. Вот и не гнала. А он ее просто-напросто обхаживал. И добился таки своего, стал частенько у нее ночевать.

Трагедия в «Землянках»
А парни с улицы стали относиться к ней презрительно и за глаза называли не иначе как «немецкая подстилка». Может, злились из-за того, что в свое время не обращала на них внимания и ни с кем не гуляла. Как бы там ни было, решили эти горячие головы убить немца. Подстерегли, когда он выходил от нее рано утром, и забили насмерть железными прутами. Немцы смерти этой не простили. Прибыл карательный отряд. Дома в овраге все спалили. Парней, причастных к гибели немца, повесили. И девицу посчитали замешанной в убийстве своего сожителя. Ее вместе с соседями вывезли на Лесковицу и расстреляли в Малеевом рву».

Ставкой оказалась жизнь
Монашка умолкла, немного передохнула и, собравшись с силами, неторопливо продолжила: «Каждый в лихую годину пытался выжить, как мог. Я не осуждаю молодую женщину за связь с немцем. Но вот эти парни, которые из ревности ли, ведь гуляла не с ними, а «с немцем, стерва, спуталась», или по дурости убили этого несчастного. Как к ним отнестись? Может, парнями руководили патриотические чувства? Но какая трагедия разыгралась в Глинище после такого записного патриотизма! Ставкой в этой печальной истории оказалась жизнь. Ведь спалили всю улицу, погибло много невинных людей. Сложили свои буйные головушки и эти «защитники родины». И красавица думала пережить лихолетье и сберечь свою жизнь, а вышло, что потеряла. А может, это была Божья кара за тяжкий грех, ведь спала-то с врагом, но при чем здесь невинные люди? Истинно, вразуми, Господи, и помоги отделить зерна от плевел!
А мою подружку немцы не тронули. Так и продолжала стоять с протянутой рукой у немецкой столовой и смиренно просить милостыню. Так вот и выжила в войну».

Поговорили мы с ней по душам и расстались. На прощанье она перекрестилась и пошла, бормоча что-то себе под нос. Может быть, молитву... Уже в отдалении послышался ее слабый голос: «Люди добрые, подайте старому, больному человеку. Кто что может...»