Труднее всего преодолевать страх и одиночество

Часто они переносятся сложнее, чем болезнь. Потому что от них нет лекарств. Разве что надежда и слезы. И еще: их нельзя сбросить с плеч сразу - как надоевшую одежду. Нужно время, терпение и мудрость.

Галина Семеняко из Старой Рудни Щорского района знает это по своему собственному опыту.


— Больше всего потерь в моей судьбе произошло в 90-е. — рассказывает она. — Сначала умерла мама. Вечная трудяга и вечная мученица. Ей не было и 30, когда осталась одна. Женой или вдовой - неизвестно. Мужа (моего отца) репрессировали. Где он, жив ли — как узнать? Мы с братом — совсем маленькие. Мне — 5, ему — 2. А на улице — голодные тридцатые. Жили в чужом доме на квартире, потому что из своей выгнали.

Утром шла собирать зернышки из воробьиного щавеля. Мать потом перетирала их в муку и пекла оладьи. Их привкус преследует меня до сих пор. Но, может, именно те оладьи и помогли выжить.

Через год после смерти матери. в 1992-м, я похоронила мужа.

Мы с ним учились в одном классе. Когда началась война, обоим было по 16. Через два года Федора забрали на фронт. Был ранен. Потом еще дослуживал на Дальнем Востоке. Поженились в 1950-м. До золотой свадьбы не дожил 8 лет.

Третья потеря была самой страшной. В 1997 году в автомобильной аварии погиб внук. Павлик. Он только начал работать по окончании Козелецкого ветеринарного техникума.

Дочь Наталия с зятем, внучка Алла тогда ходили черные от горя. В моей душе была пустота. Никто не мог заменить родных, покинувших меня навсегда.

Тогда и решила сделать семейное древо. Из фотографий. Как-то в наше село приехал к родственникам фотограф из Чернигова. Отдала ему снимки, какие нашла. Он сделал из них портреты. Все одинакового размера. Как и заказывала.

Портретов 12. Они висят на стене в три ряда.

- В первом — мой свекор Кирьян Давидович. Большой мастер был. Церкви строил. Столяр и плотник — такого еще поискать! Печи клал, дома строил. Женщины у него прялки заказывали. На Радо-ницу их много собиралось возле могилы свекра. Яйца по ней катали, поминали как родственника.

Рядом — свекровь. Родила троих сыновей. Простой работящий человек. Умерла вскоре после Сталина. Дальше - мой муж и мама.

Второй ряд — дочери. Она с мужем живет в Триполье на Киевщине. А их Алла — в столице. Работает в институте красоты. Замужем. Имею от нее правнука. Он уже в четвертом классе. Последний в этом ряду — покойный Павлик. Ему всегда будет 21.

Третий ряд - сына Михаила. Он ближе — на Черниговщине (в Носовском районе). А их с Лидой дочь Инна учительствует в Киеве.

Завершаю наше древо я. Тоже учительница. Правда, не иностранного языка, как внучка, а начальных классов. Проработала в школе с 1949-го до 1980-го.

— Галина Павлов на учила всю Старую Рудню. — говорит 57-летний председатель села Лидия Пятковская. — Не так давно, когда наш класс собирался на встречу выпускников, она принесла наши школьные тетради. Хранила их почти 50 лет!

Как хранит альбом с фотографиями своих бывших учеников. Это — еще одно ее семейное древо.

— Так мы, учителя, устроены. — улыбается. — Школа для нас - не работа, а личная жизнь.

Учителем был ее муж. И дочь Наталия. По специальности она — филолог. Уже на пенсии. Зять Николай — трудовик». Сейчас работает воспитателем в интернате. Сын с невесткой — также педагоги. И девочки-внучки закончили педунивеоситет.

— Видно, велением судьбы выпала нашему роду эта профессия. — говорит Галина Павловна.

Ей 89. Осталась единственная из 15 учителей, которые работали в Старой Рудне. В прошлом году записала все 14 имен на «поминальный лист» и принесла в церковь.

Говорит: просила батюшку чтобы назвал в молитве за упокой не только их имена, но и отчество. Так, как их называли ученики. Опечалилась, когда отказал (сказал: так не принято).

— На День учителя помяну опять, — решила Галина Павловна.

Признается: раньше была убеждена, что больше всего человека гнетет страх. Он преследовал ее много лет: боялась, что в любой момент за ней могут прийти и чей-то бесстрастный голос велит собираться. Ведь она — дочь репрессированного. До сих пор не знает, как сложилась судьба отца, где его могила.

Потом так же тяжело было от одиночества. Пока не нашла способ его перемудрить. Говорит: с тех пор как ка стене портреты, s доме будто есть кто-то живой! Этого хватает, пока зайдет навестить соседка, принесет заказ социальный работник или позвонит (а еще лучше — наведается) кто-то из родных.

Щорский район

Мария Исаченко, "Гарт" №11 (2660) от 13 марта 2014

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.