Юниса Аскерова из плена "беркутовцев" спас ВВшник

Доктор сказал, что есть люди, рожденные в рубашке, а Юнис родился в каске. У него были трещины черепа, но мозг остался неповрежденным.

29-летний черниговец, сын азербайджанца и украинки, Юнис три месяца провел на Майдане в Киеве.


Он отлично говорит по-украински. Записался в «Свободу» и самооборону. В Чернигове патрулирует улицы, ловит хулиганов и сепаратистов. Помогает армии, милиции. Своей родиной считает Украину. Носит удобную британскую пустынную форму, иногда бронежилет. В армии не служил, но уже подал документы в батальон патрульной службы милиции «Чернигов», который как раз создают.

— 18 февраля мы были возле Верховной Рады, — рассказывает о самом страшном дне Юнис. — Крепостной переулок, возле Дома офицеров. «Беркутовцы» взяли Институтскую улицу и пошли в сторону Мариинского парка. Мы защищали студентов, которые забились в угол, по ним стреляли с двух сторон. Студенты ушли. Я немного отстал, споткнулся о брусчатку. Резиновая пуля попала в плечо, кожу прорезала, как лезвие. Рука совсем не слушалась. Хлопцы-франковцы меня отбили. Зашел в Октябрьский дворец на перевязку. Объявляют, что надо эвакуироваться. Я побежал наверх, на скорую руку собрал вещи нашей сотни. Ноутбук, все ценное. Стал спускаться на первый этаж, а Октябрьский дворец уже взял «Беркут» и солдаты внутренних войск — ВВшники. Сбросил вещи, старался отбиваться, но ничего не вышло. Потом всех вывели на улицу. Девчат отпустили. Сережки поснимали с них, кольца, часы, забрали телефоны, фотоаппараты — у кого что было. У нас тоже повыворачивали карманы. Деньги, даже копейки, забирали.

Нас, шестерых раненых парней, стали избивать. Мне повезло,что я попал в угол, и нападать могли только двое.

Хлопцев вытянули на плац и издевались, как могли. Вытягивает «Беркут» мой паспорт — ага, черниговский. «Вы на площади наших ребят вешаете и сжигаете!». И давай по новой бить. Рассекли кожу на голове. «Беркутовец» вынул баллончик со слезоточивым газом — прыснул в рану, чтоб сильнее пекло. Потом забрызгал рану черной краской из баллона.


Врачи объяснили — для того, чтобы не заживало. Краска подсыхает и лопается, снова подсыхает. Они всех так красили, выпускали баллончик в рану.

Раза три или четыре терял сознание. Очнулся от того, что меня кто-то трясет: «Мужик, бежать можешь?». Оборачиваюсь, смотрю, солдат внутренних войск. Говорю: «Попробую». Он меня поднимает, ведет через плац. Там уже наши хлопцы лежат, не шевелятся, по ним «беркута» прыгают. Солдат перекидывает меня через забор, говорит: «Беги, там наших нет». Я обернулся — он расставил руки и сдерживал двух «беркутов», чтобы они меня не догнали.

На Баррикадной подошел ко мне медик, хлопчик лет пятнадцати. Маленький, худенький, пробовал меня отнести. Я ему сказал, чтобы просто поддерживал. А то оба упадем. Он завел меня в Профсоюзы, на пятый этаж, кажись. Очень много раненых. Врач, совершенно без эмоций, дал брусок мыла: «Иди, мой голову, будем смотреть». Глянул — надо зашивать. Нужно везти в больницу. Я испугался — оттуда люди пропадают. Начали зашивать в Доме профсоюзов. Пришел второй врач, говорит: «Я ему наркоз принес». Мой отвечает: «Я ему почти зашил и так». Когда я понял, что шьют без наркоза, начало болеть. Позже, когда сделали рентген, обнаружили, что под раной была трещина черепа и на затылке две, — Юнис снимает кепку и показывает шрам на лысой голове. Сантиметров до десяти кривой рубец.

Смеется: «И голова, и ребра зажили хорошо».

Для фото кепку не снял.

— Мне было плохо, я ходить не мог. Подошел врач, самогона мне налил, говорит, иди отсюда, ты можешь. Привезли двух раненых ВВшников, солдата и лейтенанта. Один плакал, извинялся: «Только не убейте, только не убейте». Мы ему говорим, что подлечим и в «скорую» передадим. В плен их не брали.

Раньше я лично эскортировал пятерых ментов до «скорой», чтоб люди, бабушки не разорвали. Нас в плену так не жалели.

На Майдан с друзьями поехал сразу, как побили детей, — говорит Юнис Аскеров. — Побыл на митинге, вернулся. Так ездил несколько раз. В Чернигове познакомился со «свободовским» атаманом Владимиром Федорком. Он сказал, что надо ехать. Я уволился с работы и приехал надолго. Как раз была зачистка правительственного квартала. А в ночь с 10 на 11 декабря выдавливали Майдан. Мы подошли на улицу Институтскую, там. возле Львовской брамы, и протолкались с «Беркутом» до утра. Мне поломали два ребра и вывихнули ногу. Именно тогда полностью поменялось мое мнение об афганцах. Я их считал постоянно пьяными задиристыми людьми. Но там они стояли в первом ряду. Их избивали, а они, мирная акция, не отвечали. Оттаскивал тех, кто без сознания. Они приходили в себя: «Там детей бьют» и снова бежали обратно.

По две недели жил на Майдане, на два-три дня приезжал домой.

Жили в Профсоюзах, потом в Октябрьском дворце. Киевляне забирали домой помыться.

На седьмом этаже Дома профсоюзов жили днепропетровские, ивано-франковские и черниговские «свободовцы». Были даже Харьковская сотня — человек 25, Луганская — человек 15-20, Донецкая — 10-15, а Крымская — больше 100 человек.

Приезжали журналисты из Болгарии: «Вы. фашисты, «свободовцы», покажите ваш быт». Если в Профсоюзах было грязно всегда, у нас в Октябрьском дворце пол блестел. Заходят, все чистенько. Фоткают.

Смотрят, хлопцы играют в шахматы.

«Вы, фашисты, в шахматы играете?».

«Тут в шахматы, а москалей в подвале пытаем», — шутим.

* * *

Отец Юниса, Рагим, в Чернигов попал, когда служил в железнодорожном полку. Тут познакомился с девушкой Ниной из села Ма-лейки Черниговского района, женился и остался. Работал столяром на фабрике музинструментов. мебельной, потом занялся бизнесом. С этим не вышло. Рагим, ликвидатор Чернобыльской аварии, умер два года назад. Он был командиром роты химразведки, оказался возле реактора в первые дни после аварии. Из той роты (это до сотни человек) в живых уже осталось двое или трое.

В семье Аскеровых трое детей: старший Роман, на год младший Юнис и самая младшая — Лаура, ей сейчас 27. Младшего сына назвали в честь деда. После окончания 19-ой школы поступил в Черниговский филиал Никопольского института управления и права, на специальность «учет и аудит». Но денег на учебу не хватало. Пошел на стройку разнорабочим. Работал строителем в Киеве, в Чернигове.

Геннадий Гнып, "Весть" №18 (590) от 1 мая 2014

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.