Слабакам такое не по силам

52-летний Григорий Милейко — не герой, не богач, не мачо. Простой. Стеснительный. Живёт тихо-скромно. Однако многие женщины со всей округи (живёт в Хотиевке Корюковского района) уверены, что именно таким, как он, и должен быть настоящий мужчина.



...После развода Григорий не хотел новых отношений. Считал: самая лучшая жена — первая. То, что пережито с ней (были женаты 15 лет), уже никогда не повторится.

— Встречались, когда я ещё учился на сварщика в Щорском ПТУ. Затем почти 2 года работал в Харькове. Вернулся, чтобы быть вместе.

Мы поженились. Построили дом. Родились сын и дочь.

Сначала жили одни: поругаемся — помиримся. За стены дома ничего не выходит, никто посторонний о размолвке не знает. Потом к нам переселилась из другого района тёща. Сам её и перевёз. Хотя многие предупреждали: «Гриша, не делай этого. Пожалеешь». Но я не слушал.

Дело прошлое. Не хочется вспоминать, искать виновных. Скажу только одно: наша семья распалась.

На развод подала жена. Дети очень переживали. Лёше было 13, Ане — 9. Уже не маленькие. Всё понимали. Оба захотели остаться со мной. Но дочь я не решился оставить: боялся, что не справлюсь.

Жили с Лёшей. Всё было нормально. Пока не случилась эта напасть.

Вспоминает: когда встретил Любу, она только окончила учиться на повара-кондитера.

— Ей 18, мне 39. О каких отношениях могла идти речь?

Познакомил её со своим племянником. Но у них не сложилось.

Люба стала навещать его. Ходила пешком из Полесья (Сосницкий район). Оттуда до Хотиевки по трассе 8 км. И в дождь, и в метель. Ему льстило. (А кому бы нет?) Хотя пытался этого не показывать. Но долго не выдержал. Девушка была так молода, так соблазнительна. Говорила, что любит. Не заметил, как влюбился сам.

Вскоре Люба переселилась к Григорию. Не одна, а с братом.

— Её мать любила выпить. У отца были больные ноги. За парнем некому было присмотреть. А с Лёшей у них только год разницы. (Лёша младше. — Авт.) Между собой они ладили. Я был не против. Пусть живёт, — говорит мужчина. — Ведь мы — семья.



Так и было: и штампы в паспортах, и одна фамилия... Когда родился Ярослав (сейчас ему 12), Григорий окончательно поверил, что судьба дала ему второй шанс. Хотя всё было далеко не идеально.

— Как-то Люба оболгала Лёшу. Я поверил ей, а не сыну. Ругаю его, а он не может понять за что. Потом у неё был конфликт с Аней. (Дочь часто наведывалась к отцу. — Авт.) Я старался всё сгладить. Брал на себя больше домашней работы. Вставал ночью к Ярику. Подогревал молоко, потому что грудью Люба покормила его всего 3 месяца и бросила. Хотел, чтобы в семье был мир.

Но зря старался. Моей жене быстро надоели семейные хлопоты. Захотелось развлечений. Не нагулялась до замужества.

Шла из дому «на минутку», а возвращалась поздно. Нетрезвая. Мол, немного посидели с подругами, что тут такого? Потом — чаще. Я, конечно, не молчал. А у неё на всё один ответ: «Иди в церковь и там проповедуй».

Когда терпение лопнуло, решил: ребёнок остаётся со мной, а она — на все четыре стороны. Поняла, что не шучу. Вроде осознала. Клялась, что так больше не будет. Но проходило какое-то время, и её снова тянуло из дому.

Я всё списывал на молодость, на то, что некому было научить её быть хорошей женой и матерью. Надеялся, что со временем всё станет на свои места. Прощал. После наших примирений родились Богдан (сейчас ему 9) и Ангелина (скоро будет 6, в сентябре пойдёт в первый класс).

Ангелине не исполнилось и года, как Люба стала бегать к другому. Как когда-то ко мне. Он разведён. Живёт в нашем селе.

Снова ссоры, обещания. Снова обман. Как-то — её дома не было — работаю на огороде один. Уставший. Злой. Явилась только под вечер.

— Пришла проверить, чисто прополол или нет.

— Это было последней каплей. Я никогда не бил женщин. А тут не сдержался...

Вскоре Люба ушла от Григория к своему любовнику.

Забрала детей, корову. Он остался в опустевшем доме.

Было стыдно и одиноко. Не хотелось показываться людям на глаза. Дочь Аня, которая к тому времени уже вышла замуж, предлагала снять в Корюков-ке квартиру и жить там: с ней и зятем. Григорий согласился. Думал: найдет работу, потому что в селе нормально заработать можно только на лисичках, а их сезон уже закончился, поработает до весны и вернется, будет заниматься огородом.

— Уже собрался ехать, и вдруг — звонок. От Любиного сожителя. Говорит: забирай детей, я за них не ответчик. Она не ночевала дома и до сих пор нет.

Первое, о чём я тогда подумал: а если бы уехал, что было бы с детьми. Так они, в случае чего, собрались — и ко мне. А не будет меня — куда идти, кому они нужны? Из-за них и остался в Хотиевке.

— Люба не вернулась?

— Тогда её нашла председатель сельсовета в доме у матери. Вместе выпивали.

Вернулась. Но сожитель с ней не церемонился. Выселил на дачу своего сына. Потом сельсовет выделил им жилье. Я ходил, помогал. Не хотел, чтобы страдали дети.

Рассказывает: заработал на лисичках 10 тысяч. Накупил им всего. «Детские» получала Люба. Куда тратила — не отчитывалась. Мол, это копейки. Их ни на что не хватает. Позже продала корову. Дети остались без молока. Все деньги оставила себе. Объяснила, что задолжала сожителю. Знакомые советовали Григорию подать в суд. Он подал. Только иск был совсем о другом: об определеннии места проживания детей. В начале зимы 2016-го получил решение. Перечитал несколько раз, прежде чем отлегло от сердца: «с отцом».

Очень благодарен и опекунскому совету, и депутатам Алексею Мотчаному, Александру Левченко, которые поддержали его.

С тех пор дети с Григорием постоянно. Бывшая жена из села выехала.

— Обещала, что заработает денег, привезёт компьютер и планшет, — вздыхает Богдан. — Соврала.

Компьютер купили сами. Не новый, но главное — работает. Телефоны есть у всех. Одеты и обуты не хуже других. Ангелина — вся в розовом.

— Это её любимый цвет, — говорят мальчишки. — Даже заколки для волос — и те розовые. Волосы у неё очень красивые. Длинные. Ни разу не стригли.

У неё своя комната, у братьев — своя. Дом большой.

— Запланировал ремонт, но даже начать пока не получается. Все деньги, которые удалось собрать, пошли на корову. Купили прошлой осенью. Отдали больше 14 тысяч. Сирень ещё молодая. Будет только с четвёртым телёнком. Молоко вкусное.

С тех пор касса наполниться не успевает. Дети растут. Всё ещё новое, а уже маленькое. Бензопила сло-малась. Нужны деньги на запчасти. Лето пройдёт, начнется подготовка к школе. А работы пока нет. Стою на бирже.

С утра до вечера он на ногах. Сам доит корову, сам на огороде, по хозяйству. Больше всего у него кур. В этом году было почти 70. Сам заготавливает дрова, сено.

Еду готовит его 76-летняя мать. Она живёт по соседству.

Не скрывает: физически очень тяжело. Зато легко на душе — дети рядом.

— Слушаетесь отца? — спрашиваю их.

— Не всегда, — отвечают честно.

— А наказание какое? В угол ставит? Или ремнём по пятой точке?

— Недавно играли в прятки. Ярик спрятался в печь. Вылез чёрный как чёрт. Замазал пол, дверь, платье Ангелины. Отмыл их, выстирал одежду — и всё наказание.

— А Васильевич в погреб сажал, — вспоминает будни с сожителем матери Ярослав. — Я ему за это палас к полу гвоздём прибил.



Матери (родительских прав она не лишена) братья и сестрёнка не видели уже более полугода.

— Время от времени звонит. Называет меня Мишей. Спрашивает, хорошо ли смотрю за детьми, — говорит Григорий. — Звонят и из банков. Она набрала кредитов и вовремя не платит. А мой телефон указала как контактный.

— А с детьми говорит?

— Со мной хотела, но я не стала. Она плохая, — обнимает отца Ангелина.

— Не говори так. Без неё не было бы вас, — обнимает всех Григорий.

— Он очень хороший отец, — говорит председатель сельсовета Раиса Пилипенко. — Делает для детей всё. Да что там — живёт ради них. Сильный мужчина. Слабакам такое не по силам.

Ярослав, Богдан и Ангелина — вместе или поодиночке — часто спрашивают его: «Ты всегда будешь с нами? Никогда нас не бросишь?»

— Боятся?

— Не думаю. Они знают, что не брошу. Что бы ни случилось. Просто хотят ещё раз это услышать.

Анна Ефименко, "ГАРТ" №24 (2880) от 14 июня 2018

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.