Они сошлись вопреки людским сплетням

В одной украинской пословице говорится: «Бог не гуляє, а пару шукає». Екатерина Гламазда называет себя обездоленной, и Степану Буху в жизни везло мало (о том, как недавно мужчина заблудился в лесу). Они сошлись вопреки людским кривотолкам, ведь Екатерина Максимовна старше Степана Степановича почти на 10 лет, наперекор ее сестрам, которые были против мужа-инвалида... Сошлись и делят пополам горе и радость вот уже почти 23 года.

Фатальный прыжок

— Я родился, если можно так сказать, в лесу — в селе Купе-ля Ровенской области. Со всех сторон его окружает глухой непролазный лес, — рассказывает 63-летний Степан Бух. — Старшая сестра Юля рассказывала, что нашего отца обвинили в том, что он бандеровец, и, когда мне было два с половиной года, заслали в Сибирь. Присужденных ему 25 лет он не отсидел, только 23, и его, видно, из-за болезни выпустили. Он купил дом в одном поселке Омской области, нашел женщину, но пожил недолго. Я очень сожалею, что так с ним и не увиделся...
Мать вскоре после того, как отца сослали, умерла, так что мы с братьями и сестрами росли сиротами. Жили у тети (маминой сестры) в Городище Менского района. У нее свои дети, а тут еще и нас семеро...

Степан — самый младший в семье. Когда тетя забрала детей к себе, он был еще совсем маленьким, поэтому считал ее матерью. А в 14 лет тетя рассказала парню правду. Ведь понимала: не скажет она — «просветит» кто-то другой. Так оно и было.
— На улице кто-то да и ляпнет: «Байстрюк! (незаконнорожденный ребенок. — Авт.)» или еще что-нибудь такое, — вспоминает Степан Степанович. — Я обидчику сразу же в рожу! А самому так досадно, что та, кого считал матерью, оказалась просто тетей!
Со временем братья и сестры Степана разъехались. Брат остался в Саратове, где служил в армии. Сестры поехали к отцу, там вышли замуж и осели. Степану стало у тетки совсем трудно. Он никак не мог смириться с тем, что его столько лет обманывали.

Стал непослушным. Поэтому его отправили в детдом. Затем парень окончил школу механизаторов, курсы шоферов, а потом по комсомольской путевке поехал на строительство железной дороги «Абакан — Тайшет» (так ему хотелось быть ближе к сестрам). Немного поработав, ушел в армию. Служил в Красноярске, а в отпуск поехал к брату в Саратов. Вот там и случилась трагедия.

— Я пошел купаться на Волгу. Увидел, что какой-то ребенок тонет. Не раздумывая, бросился его спасать. Прыгнул — и ударился головой. Что было дальше, помню урывками. Например, как меня вытащили из воды и кто-то сказал: «Надо сделать ему искусственное дыхание». Второй голос ответил: «Нельзя, у него кровотечение». Дальше ничего не слышу, а затем чувствую, что лежу на чем-то грубом и что-то щелкает, наверное, это я был в рентген-кабинете). Потом стало мерещиться, будто меня похоронили. А спасли ли того ребенка, я так и не знаю...

У Степана был компрессионно-осколочный перелом двух шейных позвонков со смещением. Он впал в кому и пролежал так месяц. А когда очнулся, понял, что у него отняло руки и ноги. Ухаживали за ним брат Володя и невестка Валя. Уму непостижимо, как мужчина оклемался, ведь врачи говорили, что после такого выживают единицы. Со временем Степану Степановичу удалось немного разработать руки. Правда, правая до сир пор почти не двигается, а левая хоть и работает, но не на полную силу.
— Со временем ко всему приспосабливаешься, как-то живешь. Если бы на коляске не ездил, уже давно мне пришел бы конец. А на коляске, как ни тяжело, да все равно передвигаюсь.

После больницы Степан немного пожил у брата.
— Хотел устроиться там в интернат, а потом думаю: «Зачем я буду на чужбине, поеду домой». Так сюда тянуло! А как приехал, увидел, что здесь никому не нужен. Тетя все стонала, делала вид, что она беспомощная, чтобы я" только не остался. Ноя и не собирался, планировал, что немного погощу и буду оформляться в интернат. Постарался сделать это как можно быстрее. Прошел медосмотр, собрал все необходимые документы, и меня оформили в дом инвалидов в Городне. Я прожил там год, а затем у меня возник конфликт с директором, и меня перевели в Козелецкий гериатрический пансионат в селе Часновцы. Сначала мне там было хорошо, я чувствовал себя свободно: куда захотел, туда поехал. А вскоре из него сделали смешанный интернат, привезли туда душевнобольных. Из-за этого поставили вокруг забор, сделали проходную — и уже совсем другая обстановка. Мне стало там нестерпимо...
Зато в интернате в 40 лет Степан Степанович встретил свою судьбу.

Обездоленная

Так о себе говорит 72-летняя Екатерина Гламазда из села Берлозы Козелецкого района. Что она видела в жизни? Одну работу.
— Нас у матери было семеро, да еще на двух пошла. Пришлось ей поднимать всех одной, ведь отец не вернулся с фронта. Такая она была трудяга! Сколько орденов имела за доблестный труд!

Окончила я 7 классов. В селе после школы куда — на поле или на ферму. Нам, малым, так хотелось на работу, будто на танцы. А как же, работаем — значит уже взрослые! Пошли мы с девчатами-ровесницами на ферму растить свиней. Там одни площадки для кормления были сразу возле кухни, другие — от нее далековато. Старшие, кто поумнее, кормили свиней на ближних площадках, а такие, как я, таскали ведра на дальние. Работали мы от прироста: если он хороший, то нам насчитывается больше трудодней. Поэтому мы старались накладывать в ведра как можно больше картофеля. Натрамбуешь, а потом еле то ведро тащишь...

В 1960 году на ферме сделали такие кормушки для свиней, что носить еду ведрами уже не надо было. Началось сокращение. Старших оставили, а нас, малолеток, уволили. Это было как раз зимой, перед Новым годом. Нам с подругой посоветовали идти в индом (так у нас называют дом для инвалидов) — мыть ложки и тарелки. Мы обрадовались: после фермы это же не работа, а гульба. Ткнулись туда — эге! Уже набрали девушек из ближних сел. На работу-то нас взяли, но не посуду мыть, а на хоздвор доярками.
В доме инвалидов Екатерина Максимовна проработала 6 лет, после рассчиталась и пошла работать в колхоз, но вскоре опять вернулась в интернат, теперь уже санитаркой. Так и проработала там до 1996 года.

Трудно, зато не поодиночке

— Мои сестры с самого детства все рвались из дома, вот и разъехались кто куда, — говорит Екатерина Максимовна. — А я, когда в 1986 году умерла мать, осталась в нашем доме одна-одинешенька. Мужа и детей мне Бог не дал. Как говорится, ни побега, ни отростка.
Со Степаном мы виделись не только в индоме. Он частенько ездил на реку рыбачить и, бывало, заезжал ко мне домой — то воды попить, то чтобы я пойманную рыбу пожарила. А однажды будто шутя говорит: «Прими меня». Я не восприняла это всерьез, но случилось так, что он и в самом деле у меня остался. Так из-за этого от меня отказались сестры. Вот уже сколько лет к нам — ни ногой. А неужто мне вековать одной? Я и так сколько лет прожила как былинка в поле...

Обидно и Степану Степановичу, что его не принимают родственники жены:
— Разве я не такой же человек, как другие?
Они с Екатериной Максимовной так и не расписались, но считают себя настоящими супругами.
— Если бы у нас был ребенок, было бы нам веселее. Но что поделаешь, раз уж такая наша судьба? — вздыхают оба.

Трудно двум немолодым и нездоровым людям. Степан Степанович, чтобы выйти из дому, вынужден пересаживаться с «домашней» инвалидной коляски на «уличную». Екатерина Максимовна четвертый год страдает от катаракты.
— Встречаю на улице человека, он мне говорит «Здравствуй», а я не узнаю, кто это. Дома еще понемногу двигаюсь. Этим летом картофель выбирала хоть и вслепую, но с горем пополам хотя бы на еду накопала. Нужны деньги на операцию, так где ж их взять?..

Супруги мечтают хотя бы на склоне жизни согреться в своем доме.
— Чтобы провести газ, надо, может, пятнадцать тысяч гривен. Мы таких денег отроду не соберем. Может, помог бы какой-нибудь благотворитель? — несмело спрашивает Екатерина Максимовна.

Алина Долинец, еженедельник «ГАРТ» №44 (2484)

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.