«Выжал сестру как лимон...»

Когда не стало отца Ирине Коршуновой был год. Мама не захотела оставаться в Городище Менского района, где они жили, и вернулась с ребёнком домой — в Ковель Волынской области.



— Через 7 лет умерла и она. Потом - бабушки. Меня отправили в Головинский интернат (Любомльского района на Волыни. — Авт). Я очень боялась, что всю жизнь буду одна. Постоянно просила найти для меня приёмную семью. Надеялась, что наступит день, когда мне тоже повезёт.

Но в семьи брали маленьких, на старших «не было спроса».

Я старалась не думать о том, что будет, когда окончу школу.

Но мысли об этом сами лезли в голову.

Потом случилось чудо. Юрист из интерната нашёл в Черниговской области (в Щорсе) моего старшего брата - родного по отцу. И он пообещал не просто приехать, а забрать меня к себе. Я ещё не видела брата, а уже любила. Была готова на всё, лишь бы не потерять его, — рассказывает Ирина.

Ей тогда не было ещё 17-ти. Александру — 30. У него была своя семья — жена и дочь.

— Встретили они меня хорошо. Выделили отдельную комнату. Прописали у себя. Как члена семьи. Я плакала от счастья, — вспоминает Ира. — Думала: жизнь прекрасна.

С тех пор прошло 8 лет. Теперь она знает: жизнь — жестока. Потому что потеряла и крышу над головой, и веру в брата.

В 2008-м Ирина поступила в Щорское высшее профессиональное училище лесного хозяйства. Училась на маляра-штукатура. По её словам, и стипендию, и другие («сиротские») выплаты отдавала Александру.

— 16 тысяч подъемных из интерната тоже получил он. Мне купили шкаф, диван, компьютер. Я была уверена, что всё по-честному и брат меня никогда не обидит. Доверяла ему больше, чем себе. Сказал: надо оформить доверенность, чтобы вместо меня решать мои дела, — и я всё подписала.

Доверенность (сроком на 3 года) была выдана 24 марта 2010 года. 28 сентября, воспользовавшись предоставленным ему правом, Александр от имени сестры подписал договор — между ней и своей женой (владелицей дома). Согласно этому документу, сирота всего-навсего снимала у них жильё.

— Потом Саша начал убеждать, что мне уже пора подумать о своей крыше над головой. Пообещал помочь продать дом, который остался от мамы в Ковеле. А на вырученные деньги купить жильё в Щорсе. Я согласилась не раздумывая. Он сам договаривался с покупателем, оформлял документы. Мне только указали, где расписаться. За сколько был продан дом, я не знаю до сих пор. Деньги забрал Саша. Они были в долларах. Это всё, что мне известно, — продолжает Ирина.

Договор купли-продажи был заключён 31 августа 2011 года. К тому времени жизнь Ирины в доме брата изменилась. К ней появилось много претензий. По её мнению, не все они были справедливы. Ира утешала себя тем, что Саша скоро купит ей жильё, она переедет и ссоры прекратятся. Но брат не спешил.

По словам Алёны Герасименко (они с Ирой вместе учились), жена Александра выгоняла из дому не только друзей Иры, но и её саму. Продруга не раз просилась переночевать. А потом на некоторое время вообще перешла в общежитие. Александр забрал у сестры банковскую карточку — она не могла сама получить стипендию, не имела карманных денег.

— Как и подъёмных после окончания училища, — добавляет Ира. — Мне на телефон пришло СМС о том, что счёт в банке пополнен училищем почти на 8 тысяч гривен. Их могло бы хватить на начало моей самостоятельной жизни. (Я её уже не боялась.) Но карточка была у Саши. Этих денег я не увидела.

Было понятно: он мне не поможет. Я должна сама.

Не придумав ничего другого, она поехала к своему парню в Величковку (Менский район). Начали жить гражданским браком. Наладилось общение с тётями — Наталией Коршуновой и Тамарой Долгой из Городища, связи с которыми раньше не было.

Александр тем временем купил 3/9 части дома в Щорсе и оформил жилье на себя. Помещение, согласно документам, для проживания было непригодно: в нём не было дверей, окон, отопления, протекала крыша, полы были трухлявые. Но он, пользуясь доверенностью (срок её действия ещё не закончился), снял сестру с регистрации в своём доме и зарегистрировал в купленном. Сделал это очень оперативно: 27 июля 2012 года купил — 31 июля зарегистрировал. Согласия Ирины не спрашивал. Когда всё уже было сделано, сообщил ей по телефону — как о свершившемся факте. Сказал, чтобы приехала в паспортный стол и зарегистрировалась по новому адресу.

Она послушалась.

— Жить по новому адресу было невозможно. Я вернулась в Величковку, — вспоминает моя собеседница. — Устроилась на работу. Сначала нелегально. Потом хозяин предложил официально. Для оформления нужен был паспорт. Саша оставил его у себя. Я со своим парнем поехала в Щорс - забрать.

Это было уже в 2013 году. Ремонт, который Александр Атаманенко начал в купленном доме, шёл полным ходом. Это Ирина видела и раньше, когда приезжала в Щорс за вещами. По её словам, брат никогда не доверял ей ключи: сам открывал и закрывал дом.

— Я чувствовала, что в этот дом он меня не пустит, — говорит Ира. — Так и случилось. Когда мы приехали, Саша паспорт сразу не отдал. Сказал, что не может отлучиться с работы, нам надо подождать. А сам тем временем связался с милицией. Думаю, он показал не только мою медицинскую карточку (Ирина — инвалид детства, у неё лёгкая умственная отсталость. — Авт.), но и от себя ещё много чего добавил. Потому что приехала милиция и мне сразу: садись в машину. А парня моего не пустили. Я поняла: тут что-то не то. Стала кричать, вырываться. Они силой затолкали меня в салон и отвезли в щорскую больницу. В инфекционное отделение. Оттуда на «скорой» - в Халя-вин. В психушку.

Прошло более месяца, прежде чем её забрала оттуда к себе в Городище тётя Наташа. (С парнем расстались.) А в отремонтированный дом в это время начали перевозить вещи тесть и тёща Александра (до этого жили в селе недалеко от Щорса). В декабре они туда вселились.

...В Городище наконец сбылась давняя мечта Ирины — у неё появилась собственная семья. Она вышла замуж. Родила сына. Серёжка (в нынешнем сентябре ему исполнится 2 года) заставил немного забыть о пережитом. Но прошлогодней осенью оно снова напомнило о себе: Александр обратися в щорский районный суд с иском, в котором просил признать Ирину Коршунову утратившей право на пользование домом, где она была прописана.

«Выжал как лимон, теперь хочет выбросить», — возмутились друзья и знакомые Коршуновых. И посоветовали обратиться с встречным иском — о вселении в дом и устранении (со стороны Александра) препятствий в пользовании жильём. Ирина так и сделала. Решением суда от 16 ноября 2015 года (судья Зоя Шаповал) её исковые требования были удовлетворены (было доказано, что Ирина Коршунова прописана как член семьи Александра Атаманенко, а не «проживала в доме длительное время по уважительным причинам»), В удовлетворении его требований отказано.

Такое же решение принял и апелляционный суд Черниговской области (12 января 2016 года). Однако до сих пор никакого вселения не произошло. Александр против, чтобы в доме, из-за которого сыр-бор, жил муж Ирины. Более того, он подал кассационную жалобу(ещё не рассмотрена), в которой просит отемнить решения предыдущих судов.

Общаться на эту тему 38-летний Александр Атаманенко отказался. Посоветовал узнавать «в других инстанциях». Но обращаться туда не пришлось. Ответы на все вопросы нашлись в судебных документах, которые предоставила Ирина Коршунова. Ниже — выписки из них. Дословно, как и было написано самим Александром:

«Я забрал Коршунову И.А. из интерната для учёбы в щор-ском лицее, но это была не моя добрая воля, мне позвонил юрист интерната и сообщил, что для дальнейшей учёбы её направляют в щорский лицей, по его просьбе я её и забрал».

«У меня была нотариально заверенная доверенность от Коршуновой. Я мог её выписать и нигде не прописывать вообще».

«Ни один из свидетелей не видел и не слышал, что я плохо отношусь к Коршуновой».

«То, что я продал её (Ирины Коршуновой. — Авт.) жильё в Ковеле, забрал деньги и купил за эти деньги себе дом, не подтверждено ни одним доказательством. Это клевета, которую суд принял во внимание.

Документы для продажи я помог оформить, но договор купли-продажи подписывала сама Коршунова, деньги забрала она лично.

Если есть претензии ко мне относительно этого дома, пусть подаёт иск в суд. Будем разбираться, кто, когда и по какой цене продал тот дом. Это отдельное дело».

«Я и Коршунова никогда не были членами одной семьи. Коршунова не является членом моей семьи, потому что сначала у нас был договор аренды жилья. В решении суда сказано, что Коршунова моя сестра. Коршунова неполнородная мне сестра. Это две разные вещи».

— Я уже не смотрю на брата сквозь розовые очки, — вздыхает 25-летняя Ирина. Не скрывает: была бы рада оставить все эти судебные тяжбы. На них нет ни умения, ни желания, ни денег. Согласна была бы от всего отказаться, если бы Александр купил ей жильё в Городище. Сейчас она с мужем, ребёнком и свёкрами ютится в маленькой хатке. Нашли дом за 30 тысяч гривен, но такая сумма для семьи неподъёмна. У всех лишь временные заработки (у фермера). Постоянные — только пенсия Иры и детские.

— Их едва хватает на самое необходимое, - разводит руками.

По её словам, сначала Александр обещал дать ей 20 тысяч на покупку жилья. Потом —10. В итоге не дал ни копейки.

Чтобы иметь хоть какое-то представление о сумме, полученной за дом Ирины в Ковеле, захожу на сайт с объявлениями о продаже недвижимости в Волынской области. Самое дешёвое (из выставленных на продажу) жильё — деревянная хата с колодцем, двумя сараями и амбаром — стоит 4 тысячи долларов. Это в селе Ковель-ского района, где всего 200 жителей. Если предположить, что Ире достался в наследство точно такой же дом, думается, стоил он никак не меньше, хоть и был продан 5 лет назад. Ведь он находится не в хуторе, а в одном из наиболее развитых городов области, в котором более 60 тысяч жителей. Кстати, новый владелец оборудовал в нём магазин.

...Вскоре после того как Ирина окончила училище и уехала в Менский район, её брат с женой создали приёмную семью. Взяли на воспитание чужих детей. Сначала двоих, а прошлой осенью — ещё одного ребёнка.

Анна Ефименко, "ГАРТ" №23 (2775) от 2 июня 2016

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.