Фатальный Новый год
1 января, утром, в машине «скорой помощи» умер 14-летний Владик Комко, ученик 8-Е класса школы № 29.
— Мне кажется, я уже не выдержу всех бед, которые свалились на нашу семью, — говорит мама Владика Алла Петровна. — Новый год мы особо не праздновали, не до радостей. 9 декабря минуло два года, как умер от кровоизлияния муж. Ему было 35. В 31 год я осталась вдовой с тремя детьми на руках. Старшему, Владику, было 12, Даниле — 3,5, Назарчику — два месяца.
Через месяц после похорон — новый удар. Медики сказали: «Ваш малыш — инвалид детства. Он не видит, есть признаки эпилепсии. Ходить не будет — это следствие внутриутробного развития». В Киеве, в «Охматдете», диагноз подтвердили.
И вот снова удар. В новогоднюю ночь сын попросился погулять с ребятами под подъездом. Они развели костер, жарили сосиски. Владик забегал за фольгой, потом еще раз. Вернулся около половины пятого утра. Сказал, пойду спать. Я в комнату к младшим. А тут и Владик зашел: «Мамочка, я задыхаюсь...». Он у меня астматик с семи лет. Как попали в больницу с бронхитом, так и началось. В Чернигове не могли поставить диагноз, только в Киеве, в институте профессор Березовский сказал: астма как аллергия на сырость. В октябре лечились по направлению врача, почти всем семейством лежали в больнице. Владика четыре дня прокапали и отпустили. А Назару еще лечили трахеобронхит.
Сыну стало плохо. Я «скорую» вызываю: «Скорее, ребенок задыхается...». А они мне разные вопросы. Владик пользовался «брызгалками» от астмы. Я кричу ему: «Брызгай, брызгай!» А он говорит: «Не помогает». Кричу: «Сынок, открой форточку, высунься». Прибежали соседи, стали ему искусственное дыхание делать, а он уже сползает. Я снова 03. А они в ответ: «Что вы, мамочка, кричите, машина уже выехала». Минут 25 добирались к нам, в Александрову. Мне эти минуты показались вечностью.
Теряя сознание, он трижды прошептал: «Мамочка, моли Бога обо мне...»
Врачи приехали, кинулись делать укол. Я кричу: «Где ваши носилки, скорее его в больницу». А водитель в ответ: «У нас задняя дверь не открывается». Мол, предупреждать надо было. Будто не знали, куда ехали. Так в одеяле сыночка и вынесли в машину, засунули через пассажирскую дверь.
Мой ребенок умер в «скорой помощи» у меня на руках под самой больницей. После вскрытия поставили диагноз: «Бронхиальная астма, бронхиальный статус».
Похоронила сынишку рядом с отцом. Сама ни спать, ни есть не могу. За что мне это? Как будто проклял кто...
Живем только на детское пособие. Помощи ждать не от кого. Мама умерла, когда мне было 17. С отцом они развелись, когда мне было шесть. У него другая семья. Свекрови 60 лет, своих хлопот полно.
На работу выйти не могу. Назарчика даже в реабилитационный центр для детей-инвалидов «Відродження» не берут. Из-за судорог состояние может только усугубиться. Удар, беда, горе. Откуда мне ждать помощи? Не спасли единственную надежду, моего золотого Владика.
Врачи сделали все, что могли
— Мальчику делали искусственную вентиляцию легких, закрытый массаж сердца. Бригада старалась делать все возможное, чтобы спасти ребенка, — говорит заместитель главврача по медработе станции скорой помощи Анна Огняник. — Сердце остановилось в машине. Но ребенка успели занести в приемное отделение областной детской больницы и даже подняли в реанимацию. Кислородных подушек у нас нет, зато в каждой бригаде есть кислородный ингалятор. Но в данном случае он, наверное, не был нужен.
О том, что задние дверцы не открываются, я слышала. Поэтому на следующий день вызвала завгара. Осмотрели машину, проверили — дверцы открывались. Возможно, в суматохе их просто не сумели открыть, — объяснила Анна Григорьевна.
Валентина ТИМОШКО, еженедельник «Весть», № 2(322)
Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш
Telegram.