«Сын кричал: «Деньги давай. Ты же получила пять тысяч». И бил окна»

Самая известная пострадавшая после дождя-потопа, который обрушился на Чернигов 30 июня, пожалуй, 76-летняя Анна Пистонова. Это ее, вместе с собакой, переправляли лодкой на сушу спасатели. Это к ней в затопленный дом по Декабристов, 6 приходил нардеп Олег Ляшко. Анна Степановна даже попала в больницу. Говорили, лечит воспаление легких.
Во вторник, 10 июля, около полудня у порога Пистоновых осколки стекла. В комнате перевернута мебель. В коридорчике на стуле, съежившись, утирает слезы Анна Пистонова. Женщина сжимает в руках прозрачный пакет с документами.
— Вчера в горсовете получила деньги, помощь от города. Пять тысяч гривен (такую же помощь на момент среды, 11 июля, получили еще 90 семей). Сегодня должны были прийти эксперты, оценить ущерб.
Мне вроде как льготы даже положены.
А сын Юра (35-летний Юрий Пистонов) разоряется. Окна побил, сервант перевернул.
Кричал: «Ты получила компенсацию, деньги давай». Так и раньше было: давай и давай.
А нет, так иди занимай. И по голове меня.
Обзывал по-всякому.
— Он у вас выпивает или другая беда?
Анна Степановна вздохнула и продолжила: — МЧСники, они тут на улице, в палатке стоят, полицию вызвали. Те приехали, смотрят.
А он окна колотит.
Прошу: «Утихомирьте его». «Не имеем права. Он тут прописан». Ну, все-таки забрали.
Вот сижу, экспертов жду. Может, вернутся. Мне без них никак. Вон, посмотрите, что творится. Кто это все поправлять будет? — женщина кивает на комнаты и начинает пересказывать день потопа. — Я во двор стала выходить, когда вода в доме до колен дошла. Двери открыла, а вода как хлынет на меня. Я к калитке в одном платье бреду. Она открыта. Закрыть ну никак не получается. Я повернулась и стараюсь прикрыть проход собой. Думала, вот-вот уровень упадет. А вода все прибывала. Уже мне до груди доходила.
Я на заборчик повесилась и держусь. Соседский парень, высокий такой, прибрел ко мне, поднял и на калитку верхом посадил.
— А сын где был?
— Дома. Он через кухонное окно выскочил.
Спасатели приплыли. На сарай меня перекинули. Свои куртки поснимали. И меня прикрыли. Я же в одном платье и босая, и голомозая. А потом вторая группа на лодке меня забрала. И на Боженко вывезли. Там «скорая» забрала. В воде я часа два просидела в общей сложности.
Положили в пульмонологию. Я кашляла, думали, воспаление легких. Меня переодели, накормили. Лечили бесплатно. Лекарства кололи. Доктор одеяло и пальто принесла.
Больные собрали деньги на такси. Я ж не знала, что дома. Приезжаю, а тут уже Ляшко. Обнял меня, говорит: «Мы вас не оставим». Теперь на улице говорят: тебе поможет, пусть и нам помогает. Вроде я в чем-то виновата.
Был он еще и в это воскресенье. Попросила раскладушку. Хлопцы его начали тут обои обдирать. Теперь вот ждут, пока просохнет. Вроде ремонт сделают. По крайней мере, обещают. Хотя мне уже ничего и не надо, лишь бы умереть спокойно, — утирает слезы Анна Степановна. — Дождусь экспертов. А потом снова в больницу. Меня вчера из пульмонологии в неврологическое отделение перевели.

— В такой ситуации, конечно, нашли ресурсы помочь пациенту. Пострадала от стихии. На такой случай в запасе есть препараты. Предоставить лекарство бесплатно было общим решением, — говорит Нина Спивак, врач-пульмонолог высшей категории первой городской больницы.
— Женщина хорошая, тихая, спокойная. Конечно, простыла. Ее успокаивали, согревали, одевали. Все на ней было мокрое и грязное.
Боль была в правом боку. Видимо, когда снимали с забора, придавили. В сдавленном месте могла образоваться со временем так называемая посттравматическая пневмония. Поэтому откололи антибиотик «Цефтриаксон». У нее в прошлом два инсульта. Поэтому многие физпроцедуры были противопоказаны. Проходила щадящие, чтобы не навредить. Магнитотерапия, делали ингаляцию.
Кашель понемногу ушел.
Сделали рентген — перелома нет. Бабушка, можно сказать, отделалась легким испугом.
Яму зарыли. Трещины возле каждой балки
Через неделю после того, как залило подвал общежития по улице Текстильщиков, 23 в Чернигове на Шерстянке, жильцы в свои комнаты не вернулись. Перезаключили договоры на проживание в общежитии на улице Мазепы. Перед сильными дождями, что были в ночь с 29 на 30 июня, сотрудники ТЭЦ возле входа разрыли яму. Меняли трубу теплотрассы. Когда пошел дождь, вода залила канаву и пошла в подвал.
На стенах двухэтажной общаги белые маячки. Чтоб видно было — рушится или нет. При входе в подъезд два объявления администрации ООО «Майас Силтумс», которое занимается обслуживанием дома: «В связи с подтоплением и отслоением штукатурки на стенах и потолке находиться в доме не безопасно». «Экспертные выводы комиссии по обследованию технического состояния дома и дальнейшей эксплуатационной пригодности будут сделаны 16 июля».
— Днем приезжаем, берем необходимые вещи, — выходит на перекур Сергей Анищенко. — А ночуем в общаге на Мазепы.
— На прошлой неделе здесь дежурила «Муниципальная варта», а сейчас?
— Убрали 6 июля, после того, как зарыли яму. Почему — нам не сказали. Охраны нет. Как все оставить без присмотра? Приходится ночевать здесь через день. Экспертизы о состоянии дома обещали сделать к 9 июля, но дату перенесли.

— А мы ночевать тут боимся, — подходит 59-летняя Вера Прокопчук. — Пока лето, уезжаем в село, в Грибову Рудню Репкинского района. Другие жильцы тоже по селам разъезжаются. Сейчас покушаем и обратно на Рудню. У нас тут две комнаты, всего 38 квадратов. Живем вчетвером: я, муж, дочь с сыном. После дождей в подвале воды было мне по шею. Стены, пол — все мокрое. Какие-то мужчины приходят, смотрят на трещины, говорят, что не увеличиваются. Но мне кажется, что сдвиги есть. От каждой балки пошли, — заводит в коридор, к умывальникам, в туалет. — Перед этим потопом сотрудники ТЭЦ уже разрывали яму, с другой стороны дома. После этого пошли трещины по углам, потолку. Коробка в дверях вообще разлезлась, аж хрустела. Трещины появились и в комнатах.
По рассказам старых жильцов, в этом здании была контора предприятия «Трест Промстрой». В соседних общагах, №№19, 21, стояли котельные. Мой муж работал в той организации. Потом эти здания переоборудовали под жилье. Комнаты давали сотрудникам предприятия. Мне было 22 года, когда здесь поселились, в 1975 году. Так и остались.
Говорят, дом должны были снести. Да, Валя, когда говорили? — уточняет у соседки Вера Прокопчук.
— Перед тем, как бахнул Чернобыль, обещали выдать ордера на новое жилье. Потом все это притихло. И сколько лет живем в независимости, столько об этом и говорят, — подтверждает 65-летняя Валентина Белябля. — И мэр нам помог, — хвалит городского голову. — В первую минуту у нас был зам Андрей Черненко. И сам Владислав Анатольевич потом приезжал. Сказал, ищет инвесторов, чтобы снести эти общаги.
— Если чудо случится и новые дома построят, квартиры будут больше, чем ваши комнаты.
— Может, будут скидки. Или придется доплачивать за квадраты.
— Я согласна на однушку, больше не потяну, — машет рукой Прокопчук.
— Комнаты жильцов приватизированные?
— Всего в нашей общаге 26 комнат. Приватизированных 22.
«Били себя в грудь: «Пострадали», — а за экспертов платить не хотят»
Во вторник в начале второго дня экспертов ждет и 53-летняя Валентина Едомаха, управляющая магазином ООО «Альянс-Маркет» (магазин «Золотой ключик», что в районе площади), жительница дома по Селюка, 1.
— Все было хорошо организовано.
В Черниговраде нас по списку вызвали.
Там же в зале и представители экспертных организаций сидели за столами. Все тут же оформили. В банк нужно заплатить 3300.
Потом специалисты обследуют жилье.
Составят документы.
Общий ущерб (людской и коммунальный) должен составлять не меньше 18 миллионов гривен. Тогда дадут помощь и от государства.
Люди кричали, били себя в грудь: пострадали. Забрали пять тысяч. А заявлений всего 28 подали.
Будем с соседкой обходить жителей, узнавать, почему молчат, не приглашают экспертов.
Если у меня дом уже покрывается плесенью, то что скрывать? А некоторые, может, боятся этой комиссии. Потому что понимают: эксперты все увидят, как есть.
Считают, что эти 3300 им в другом деле помогут. А в результате будут наказаны все.

Марина Забиян, Юлия Семенец, «Весть» № 28 (808) от 12 июля 2018
Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш
Telegram.