Хороша страна Америка, но в Моложаве лучше

Черниговец 54-летний Александр Малиновский, сын политического беженца Николая Малиновского, живет в селе Моложава Городнянского района. Хочет вернуться в Сан-Франциско к отцу и сестре Кате, оформляет документы. И так уже десять лет.



— Я жил в южном Сан-Франциско*, — рассказывает. — В пригороде, где одно- и двухэтажные постройки. У нас—двухэтажный домик. Крыша полностью в солнечных батареях. Я в Моложаве на своем домике тоже 4 секции поставил. Скучаю по Америке. Каждый день говорю по скайпу с сестрой и отцом.

«Видел несправедливость и говорил»

— Когда отца посадили, я еще учился в Черниговском медучилище, — вспоминает Александр Малиновский. — В 1980 году на отца написал донос врач кожвендиспансера Мирон Кольчинский. Через его дочку, которая выезжала на ПМЖ в Израиль, отец хотел передать за границу письма. В них писал, что в СССР люди живут как рабы, что нарушаются права человека, просил политического убежища. Отец почти год был под следствием. Дали- три года, срок отбывал в Мордовии. Полностью, от звонка до звонка.

— Отец открыто проявлял недовольство советским строем?

— Видел несправедливость и говорил об этом. Работал главным инженером облздравотдела. Отвечал не только за строительство. У него был допуск к запасу лекарств на случай войны. На складах дефицитные лекарства, интерферон, облепиховое масло. А купить их — не купишь.

Никогда не боялся говорить правду. Идет совещание. Всех главврачей собрал начальник управления облздравотдела. «Такой-то такой, когда вы начнете говорить на русском языке?» А отец встал: «Почему он должен говорить на русском? Где мы живем? В Украине. А все документы — на русском, говорим — на русском. Мне стыдно, что я забыл свой белорусский язык». Он белорус, из Минской области.

Отец всегда хотел выехать за границу. Брежневу еще писал. Ссылался на Декларацию прав человека, где написано, что каждый гражданин имеет право жить в любой стране.

«Все написали на меня доносы»

— Отца посадили — с нами никто не здоровается, — продолжает Александр.

— Ни знакомые, ни родственники. Все одногруппники написали на меня доносы. Никто не выступил против. Когда я возмущался в КГБ, мне бросили: «Все написали на тебя, что ты рассказываешь?..» Я пошел в группу: «Напишите обратку». Написали, подписались. Приношу КГБистам. А мне говорят: «А ты спортсмен, ты сильный (Наш дом был возле котельной, на бывшей 50 лет ВЛКСМ, 38 (теперь Казацкой). Тогда улица Боевая (теперь Героев Чернобыля) была грунтовкой. Пробежку делал перед бассейном. А летом греб на байдарке). Ты их избил, они сейчас это подтвердят». И смеются мне в глаза.

— Общаетесь с однокурсниками, одногруппниками?

— Приглашали на встречу. С предателями не общаюсь.

«Был священником в Колычевке»

— Вы знаете, что мне помогло? Я в 7 классе нашел книжку «Последние дни жизни Господа Иисуса Христа». Старую-старую. Я в церковь ходил, мамка водила, но это не то. А вот когда Господь в нас живет... Не надо посредников. Никаких священников.

— Вы же сами были им.

— Да. Был священником в Колычевке Черниговского района. Церковь — это зарабатывание денег. Вышел: «Господу богу помолимсяк,» Полел4 пальчиками постучал, дал ручку поцеловать, крестик. Люди безграмотные, верят в чушь.

В Колычевке я прислуживал батюшке. Люди видели, что молодой, спокойно читаю на старославянском (язык церковных книг). Послушником был, потом дьяконом. Служил с 1985 года по апрель 1986. После Чернобыля в церковь не вернулся.

Я был на ликвидации аварии, туда всех (почти) медиков с неотложки посылали. Поехал в первые сутки. Есть статус ликвидатора аварии второй категории. Я облучен. Мне жениться, детей заводить нельзя, — говорит то ли.в шутку, то ли всерьез. Женат не был, детей нет. — Работал на «Скорой помощи», расположенной тогда еще на улице Любечской, до 1987 года. После этого 20 лет с перерывами прожил в цивилизованном мире.

«Отец не хотел в Германии: близко СССР, боялся мести КГБ»

— В 1988 году, когда у нас был кругом один секс, полки в магазинах — и те голые©, уехал с отцом, матерью и сестрой Катей как политический беженец в Германию, а потом — в Америку. Катя тогда в 5 классе 15 школы училась. Брат Сергей с нами не поехал. Он в это время сидел. Уголовная статья. Освободился в 1990-м.

Мы сразу подали на США. Отец не хотел в Германии: близко СССР, боялся мести КГБ. Но два года там жили.

— Отец работал за границей?

— Не работал. Ни в Германии, ни в США. Нам дали пособие как беженцам.

В Германии — по 1200 марок на душу (в месяц). Плюс бесплатную квартиру. За свет и телефон платили. Квартира двухэтажная. На первом этаже — огромная кухня и 2 комнаты. На втором — спальня с умывальником. Холодильник, мебель — все это было. Чего-то не хватает, телевизора, например, приходишь в социальную службу: «Мне надо телевизор». Говорят: «Покупайте и приносите чек». Пособия этого хватало о-так. Ничего делать не надо было.



«Ограбили меня в 2007 году в Чернигове, 350 долларов было в кошельке»

— Сестра сейчас работает?

— Катя в Америке получила медицинское образование. Замужем за американцем, детей нет. Она практишен ньес. У нас — как медсестра. В детском отделении работает. Начальная зарплата была 75 долларов в час.

Когда я жил в Америке, минимальная зарплата была 12 с половиной долларов в час. Продавцы, уборщики, мойщики машин столько получали.

— Почему вы из Америки вернулись?

— Здесь брат, мать жили. Брат побыл в Германии, когда женился на еврейке. Потом вернулся. Света и племянники, уже взрослые, и сейчас там живут.

Брат в аварию попал. Лежал с инсультом. Мать узнала, прилетела сюда, ухаживала. Я приезжал к ним часто, два раза в год. В 2007 году в Чернигове меня ограбили. Кто-то наводку дал. Первый этаж. Ворвались ночью в масках. Подумали, что у меня миллионы, а у меня 350 долларов было в кошельке. Забрали деньги, а для чего нужно было документы забирать?

— Так с 2007 года и живете в Моложаве? На какие средства?

— Живу. Лисички, чернику собираю. Помогаю Петровне (подруге) вязать веники. Отец и сестра присылают доллары.

Если бы к тому времени получил гражданство, я б его не потерял. Даже через 10 лет восстановил бы паспорт. Теперь, чтобы поехать в Америку, виза мне не нужна. Но нужно здесь устроиться на работу. Или без трудоустройства ехать для воссоединения семьи. Мне это проще сделать.

Отец здесь бы умер давно. Он с 1931 года, по метрикам, но на самом деле старше. Может, даже не с 1929, а с 1928 года. Там три операции на сердце было. Потерял сознание, вертолетом забрали на улице — и все сделали. Каждый месяц приезжают, Смотрят.

Мама Нина моложе отца на 10 лет, но уже умерла. Как и мой брат Сергей, похоронена в Моложаве. Мать торговый техникум закончила, здесь в магазинчике работала. Отец приехал в Моложаву к брату. Он ему невесту хотел найти. Сказал: «Поехали, там у Василя дочка Нина — красавица. Молоденькая, симпатичная».

*Сан-Франциско — красивым город на берегу Тихого океана.

Тамара Кравченко, «Весть» №27 (755) от 6 июля 2017

Хочете отримувати головне в месенджер? Підписуйтеся на наш Telegram.